К вопросу о "выборе вер" на Руси в 980-х гг.

Раздел:  --== Все разделы ==-- ------------------------------------------------------------- Латвия средневековые замки от A до К Латвия средневековые замки от Л до Я Латвия обычные замки и усадьбы Рига замки и фортификация Эстония замки разные Российские замки Калининграда Польша с Литвой замки разных стран мира архитектура других сооружений персоналии персоналии - прибалтика исторические вопросы история Ливонии и Балтийского региона религия искусства туризм разное природа научная техника модераторы средневековые замки / религия / К вопросу о "выборе вер" на Руси в 980-х гг.

Страницы: 1

Автор	Сообщение
agricola вступающий Группа: Участники Сообщений: 2	Добавлено: 13-01-2007 03:45
	Наткнулся на статью о крещении Руси. Решил, что оставить её только себе было бы неправильно. Вот засканил и выкладываю. ------ agricola (аgricola@balticom.lv) К вопросу о "выборе вер" на Руси в 980-х гг. Русское государство одним из последних больших европейских держав сменило язычество на христианскую идеологию. И хотя к концу Х века уже столетиями существовали другие крупные религии, раз правители Руси не меняли государственную идеологию - значит не было необходимости. Почему такая необходимость возникла именно у Владимира - это предмет отдельного разговора, но почему религиозные реформы князя закончились введением именно Восточного христианства? Ведь согласно летописям Владимир выбирал новую религиозную систему из нескольких вариантов: ислама, иудаизма, католицизма... И лишь после их сравнения, Великий князь остановился на христианстве в его византийском виде. Владимир, как еврей по матери, не мог не испытывать симпатий к иудаизму. И в первую очередь Владимиром рассматривалась возможность введения на Руси иудаизма, по примеру Хазарского каганата. Но иудаизм для самодержавного правителя суверенного государства оказался не приемлем потому, что эта религия обязывает своих последователей быть в полном подчинении у т.н. "князей изгнания". Последние же считают своими абсолютными вассалами не только рядовых евреев, но и иные народы и их правителей, к тому же, в глазах еврейских старейшин, статус рядового чистокровного еврея выше статуса любого инородного правителя. За всё время, и тогда и сейчас, кроме еврейского Израиля, только Хазария приняла иудаизм в качестве официальной религии. И власть прежнего владыки Хазарии - кагана, сразу стала номинальной, государством правил его приближённый из среды еврейской знати, который назывался шад (араб. малик, русс. царь). "Значение этой знати было настолько велико, что... один из ее представителей сосредотачивал в своих руках всю полноту государственной власти, превратив кагана в послушную марионетку, терпимую только в качестве прикрытия узурпации от глаз народа и других предентендов на ведушее положение в стране" (1). Каган по происхождению был хазаром, а не евреем и для него при восхождении на престол был введен особый ритуал: "При возведении нового кагана н а престол выполнялся обряд... Царь набрасывал кагану на шею шелковую петлю и давил его до тех пор, пока тот не начинал задыхаться; тогда его спрашивали - сколько лет он желает царствовать? Полузадушенный каган называл то или иное число, и тогда его возво дили на престол. Если, процарствовав названное им самим время, каган не умирал, его убивали". Но в любом случае нахождение кагана не должно было превышать 40 лет (2). Навряд ли Владимир желал себе и своим наследникам подобную судьбу и потому отказался от выбора иудаизма. Что касается ислама, то в этой религии власть светского правителя, в том числе халифа (3), так же носила ограниченный, чисто охранительный характер: правитель должен был только охранять господствующее положение исламской религии в своём государстве, не допускать посягательств на неё, карать "врагов веры" и вести священную войну с "неверными". Светскому правителю в исламском обществе принадлежит только исполнительная, но не законодательная власть. Он не может изменять существующее уголовное или гражданское законодательство. А издавать какие-либо указы, податные уставы или выносить судебные решения правитель должен только с согласия среднего и высшего духовенства (4), так называемых муджтахидов (араб. "достигший [высокой ступени религиозного знания]"), которые толкуют послание Бога - Коран. Только муджтахиды могут высказываться по вопросам религии и права и давать юридические заключения - фетвы. Все остальные мусульмане, в том числе и царственные особы, это - мукаллиды (араб. "подражающий", "последователь, ученик"), и они не имеют права ни обсуждать вопросы богословия и законоведения, ни высказывать по ним свои мнения. Каждый мукаллид обязан признавать авторитет определённого муджтахида и следовать за ним. Связь между мукаллидом и муджтахидом обозначается термином таклид (араб. "подражание"). И любой акт управления или судебный приговор в исламском обществе признаётся "дозволенным" или "запрещенным" только на основе юридического заключения (фетвы) муджтахидов, а не царя (5). Конечно, на практике светская власть может оказать на муджтахидов давление, но в ответ духовенство способно объявить такую власть неугодной Богу и организовать массы верующих на восстание (6). И подобные мятежи религиозных фанатиков очень часто заканчиваются смертью или, как минимум, бегством из страны неосторожного правителя. В качестве примера можно привести Исламскую Революцию 1979 года в Иране, хотя она была лишь слабым подобием средневековых мусульманских восстаний. Таким образом, на выбор Владимиру оставалось только христианство и две его ветви - римское и византийское. С 1667 года, после реформ Никона, Византийское христианство стало называться Православием. Католическая церковь считала (и считает) себя выше светских властей. Одно из основных её положений заключется в том, что Римско - католическая церковь наделена особыми полномочиями свыше и все земные правители обязаны быть в подчинении у Римской курии. Римский папа считается носителем священной "благодати" и потому может вводить новые религиозные догматы и обряды. Он непререкаемый авторитет в делах веры. Он может отлучать простых людей и государей от церкви (иногда из-за чисто политических споров), налагать в наказание на целые области интердикт (запрещение духовенству совершать богослужение и отправлять религиозные обряды). От римского папы зависела даже женитьба короля, захочет - разрешит женится, захочет - не разрешит. Наконец, уже в Средние века возникло мнение о непогрешимости римского папы в делах веры (хотя только в 1870 г. оно было объявлено обязательным для верующих догматом) (7). Византийское же христианство исповедовало идею так называемой "симфонии" (греч. "созвучие, согласие") - законодательно закреплённом и догматически освященном союзе церкви и государственного руководства (8). Император поддерживал церковь силами государства, а церковь за это поддерживала императора. Восточно - христианская церковь сознательно ставила себя в подчинённое положение по отношению к светской, "земной", власти, в отличие от католицизма, утверждавшего, что только Римский папа - представитель бога на земле. В Византии духовенство рисовало своим прихожанам образ представителя бога на земле в лице императора: "На земле нет никакого различия во власти между богом и императором; царям всё позволительно делать и можно нераздельно употреблять божие со своим, так как они получили царскую власть от бога, и между богом и ими нет растояния... Мощь и деятельность императоров касаются тела и души [человека], тогда как мощь и деятельность патриарха касаются только одной души... императоры и патриархи должны быть уважаемы, как учители [церкви], ради силы святого помазания. Отсюда-то происходит власть правоверных императоров наставлять христианский народ и, подобно священникам, приносить богу курение... В этом их слава, что подобно солнцу, блеском своего православия просвещают мир с одного его конца до другого" (9). Различие в положении восточно- и западно-христианских священнослужителей потрясло посла германского императора Отона I - Лиутпранда. На пути из Константинополя до Адриатики, останавливаясь на ночлег и отдых у епископов восточной церкви X века, он не встретил ни одного, живущего в привычной для Лиутпранда роскоши. Причина этой скромности была в том, что значительную часть своих доходов эти священники отдавали государству, так как платили высокие налоги: епископ Кефалонии, например, вносил в казну до 100 золотых ежегодно. А что касается священников и епископов небольших городов, то первых по достатку порою трудно бывало отличить от соседей-крестьян, а вторых - от средних горожан. Таким образом, благосостояние служителей культа в империи целиком зависело от государственной власти, от даров и милостей императора. Поэтому церковь в такой системе всегда была послушным орудием политики (10). К тому же и от василевса-царя зависело какой кандидат займёт патриарший престол (11). Гибкость и веротерпимость такой церкви также обеспечивалась сотрудничеством с государственным аппаратом империи и была либо вынужденной тактикой при недостатке сил, либо ловким политическим манёвром. Именно византийцы считали оправданной церковную службу на родном языке практически для любого новообращённого в христианство народа и даже содействовали организации такой службы, так как подобная политика, по их мнению, гарантировала от рецидивов язычества и не создавала напряжённости в стране государя, который выбрал их религию в качестве государственной для своих подданных (12). И вот, в результате сравнения, получалось, что все основные религии, кроме Византийского христианства (с 1667 г. наз. Православие), не делали Владимира полным и единовластным хозяином в его государстве. Византийское же христианство полностью устроило Великого князя и он приложил все усилия, чтобы утвердить его на Руси. И выбор оказался удачен - уже после Владимира русские цари не церемонились со служителями церкви. Представителей духовенства при необходимости кого казнили, кого ссылали, если у государства металла не хватает - "забрать у церкви колокола!". Представте, что было бы после такого распоряжения с главой государства в других религиях. А смещение патриарха для православного государя, вообще, являлось чисто административной задачей. Наиболее инфoрмированный исследователь истории Киевской Руси проф. М.С. Грушевски й писал: "Князья принимали вообще близкое участие в вопросах церковного управления, даже в религиозных спорах, и вообще, как в Византии, так и в старом Русском государстве православная церковь имела весьма сильно выраженный государственный характер, пребывала в тесном союзе и зависимости от правительственной власти и нисколько этим не тяготилась, усвоив византийское воззрение, что светская власть не только должна оказывать покровительство церкви, но и иметь надзор за церковными делами" (13). Таким образом, легенда о "выборе веры" имеет под собой серьёзную историческую основу - это описание поиска Великим князем религии, пригодной для укрепления его личной власти в Русском государстве. А легенда о "выборе веры", изложенная в "Повести Временных лет", написанной монахами Нестора, повествует о том, что князь выбрал их религию потому, что она имеет, ну, уж очень красивый обряд богослужения. Ну а что же другое должны были написать раболепствующие перед властью священники? ----------------- (1). Артамонов М.И. История хазар. Спб., Изд. 2-е, Филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, 2002, с. 290 (2). Там же, с.413 (3). Петрушевский И.П. Ислам в Иране в VII-XV веках. Л., Издательство Ленинградского университета, 1966, с.156. (4). Там же, сс.152-155. (5). Там же, сс.144-145. (6). Там же, с. 154-155. (7). Там же, с.156. (8). Гордиенко Н.С. Современное русское православие. Л., Лениздат, 1987, с. 11. (9). Васильев А.А. История Византии. Византия и крестоносцы. Эпоха Комнинов (1081-1185) и Ангелов (1185-1204). Пг., "Academia", 1923, сс. 90-91. (10). Литаврин Г.Г. Как жили византийцы. Спб.,"Алетея", 1997, с. 102 (11). Там же, сc. 99-100. (12). Там же, сс. 115-116. (13). Грушевский М.С. Иллюстрированная история украинского народа. Cпб., Издательство "Вестника знания", 1913, с. 86. Васильев Андрей Анатольевич Цитировать
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442	Добавлено: 13-01-2007 04:17
	agricola, добро пожаловать на наш форум! Спасибо за статью, до сих пор она в Интернете была без указания источников http://www.geocities.com/svetorusie/pages/simfony.htm - а ведь источники это немаловажная часть, по которой можно оценивать серьезность той или иной статьи с исторической точки зрения. Цитировать
agricola вступающий Группа: Участники Сообщений: 2	Добавлено: 13-01-2007 17:21
	Хорошо. Цитировать
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442	Добавлено: 30-08-2007 05:16
	С опорой в первую очередь на статьи "Повести временных лет" (ПВЛ) под 986 и 987 годы, содержащие рассказ о так называемом выборе (испытании) вер великим князем Владимиром и его окружением, а также сообщения арабского ученого-естествоведа и врача Шараф аз-Замана Тахира ал-Марвази (конец XI — начало XII в.) и персидского писателя Мухаммада ал-Ауфи (первая половина XIII в.) о направлении "царем русов", носившим "титул" "Буладмир" (т.е., согласно принятому в науке толкованию, князем Владимиром), послов к правителю Хорезма с целью выяснения преимуществ ислама (2), в научной литературе принято рассматривать четыре принципиально возможные религиозные альтернативы (ислам, иудаизм, христианство западно-римского и греко-православного обрядов), среди которых правящие верхи Древней Руси могли выбирать государственную монотеистическую религию, которая должна была прийти на смену "изжившему себя" язычеству. Между тем в историографии ранее не принималось во внимание потенциальное существование еще одной, пятой исторически реальной религиозной альтернативы, учет которой способен внести существенные коррективы в традиционно устоявшуюся в специальной литературе проблематику "выбора вер" верхами Древнерусского государства в 980-е годы. В начале своего великого киевского княжения будущий креститель Руси предпринял "первую (языческую) религиозную реформу" (введение христианства являлось второй религиозной реформой Владимира). "Повесть временных лет" в статье под 980 (6488) г. содержит о ней следующую информацию: "И нача княжити Володимеръ в Киевh единъ, и постави кумиры на холму внh двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а усъ златъ, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь. И жряху имъ, наричюще я богы, и привожаху сыны своя и дъщери, и жряху бhсомъ, и оскверняху землю требами своими. И осквернися кровьми земля Руска и холмо-тъ... " (3). Вслед за Киевом аналогичные в религиозном и политико-идеологическом плане действия были предприняты во "второй столице" древнерусской государственности — Новгороде: "Володимеръ же посади Добрыну, уя своего, в Новhгородh. И пришедъ Добрына Ноугороду, постави кумира над рекою Волховомъ, и жряху ему людье ноугородьстии аки богу" (4). В Ипатьевской и ряде других летописей уточняется, что это был кумир Перуна ("постави Перуна кумира") (5). Накануне крещения жителей Киева и Новгорода воздвигнутые здесь ранее кумиры Перуна низринули и "изгнали — похоронили" в соответствии с восточнославянской проводной языческой обрядностью (6). В научной литературе к настоящему времени обосновано суждение, согласно которому стержнем и содержанием языческого реформирования князя Владимира в 80-е годы Х в. являлось провозглашение княжеско-дружинного бога-покровителя Перуна общегосударственным "богом богов" , верховным божеством страны (7), в чем проявилась ее ярко выраженная монотеистическая направленность , что сама эта реформа не являлась маргинальным и малозначимым эпизодом кануна крещения Руси, но представляла собой продуманную политическую и идеологическую акцию, призванную решать задачи общегосударственного масштаба (8). В результате для 980-х годов в древнерусском "поле конфессиональных возможностей" ныне выявляется еще одна точка приложения ситуации "выбора вер" — назовем ее "Перунова альтернатива" (о ее сути подробнее см. далее), в силу ряда объективных и субъективных причин ранее остававшаяся вне должного исследовательского внимания (9). Как правило, рассматривая вопрос о религиозных дилеммах накануне введения христианства, в историографии приходили к мнению о том, что: 1) исторически (едва ли не провиденциально) обусловлено Русь должна была принять крещение только из Византии; 2) восточнославянское язычество же, даже реформированное в 80-е годы Х ст., исчерпало свои внутренние ресурсы, перестало удовлетворять запросам общественного и государственного развития страны и должно было быть отринуто (пятая конфессиональная альтернатива при этом, разумеется, даже не подразумевалась). С присущей его научному стилю выразительностью сформулировал последнее суждение С.М. Соловьев. Торжество язычества в начале великого княжения Владимира являлось непродолжительным, ибо "русское язычество, — писал историк, — было так бедно, так бесцветно, что не могло с успехом вести спора ни с одной из религий, имевших место в юго-восточных областях тогдашней Европы, тем более с христианством; ревность Владимира и Добрыни в начале их власти, устроение изукрашенных кумиров, частые жертвы проистекали из желания поднять сколько-нибудь язычество, дать ему средства хотя что-нибудь противопоставить другим религиям, подавляющим его своим величием; но эти самые попытки, эта самая ревность и вела прямо к падению язычества, потому что всего лучше показывала его несостоятельность. У нас на Руси, в Киеве, произошло то же самое, что в более обширных размерах произошло в Империи при Юлиане (Юлиан Отступник, римский император в 361-363 гг.; объявил себя сторонником языческой религии, пытался возродить ее в государственном масштабе, предпринял гонения на христиан. — М.В.): ревность этого императора к язычеству всего более способствовала окончательному падению последнего, потому что Юлиан истощил все средства язычества, извлек из него все, что оно могло дать умственной и нравственной жизни человека, и тем всего резче выказалась его несостоятельность, его бедность пред христианством" (10). По мнению В.Н. Топорова, "славянская языческая религия, особенно на Руси в конце Х века, находилась в состоянии глубокого кризиса. Довольно слабые связи между членами пантеона ("высших" божеств. — М.В.), рыхлость и приблизительность самого состава его, наконец, лишь частичная антропоморфизация богов, не вполне отделившихся от природных сил (что делает само понятие бога применительно к большинству "божеств" относительным), — всё это обусловило не только внешнее, но и внутреннее поражение язычества" (11). Что же касается первого из приведенных тезисов, то не лишенным раскрепощающего воздействия от историографического топоса нам представляется следующее суждение, находящееся в русле альтернативно-исторических размышлений. "Выбор Владимира был, очевидно, выбором "нормальным" и вероятным, но все же это отнюдь не делает его из вероятного единственно возможным, — писал Д.Е. Фурман. — История говорит нам, что ситуация выбора новой религии народом, выросшим из стадии языческих верований, — ситуация громадной степени свободы, когда очень многое зависит от случайных обстоятельств, от сложившейся в данный момент ситуации". И далее, не без изрядной доли саркастичности: "Вообще постфактум все представляется более "закономерным", чем это было на самом деле — сознание "обслуживает" уже принятое решение... Это надо учитывать, когда мы читаем летопись. Прими Владимир иное решение, летопись была бы иной, а позднейшие историки писали бы, что Владимир "естественно" не мог принять христианство у Византии, с которой Русь находилась в постоянной вражде, ...и пришел, например, к "единственно возможному" решению — принять христианство у далеких соседей, с которыми войн не было, и т.д. и т.п., а кто-нибудь наверняка утверждал бы, что есть таинственная связь между русской душой и католицизмом" (12). (Ср. в связи с высказываниями Д.Е. Фурмана следующую мысль Ю.М. Лотмана: "Случайное в отношении к будущему выступает как исходная точка закономерной цепи последствий, а в отношении к прошлому ретроспективно осмысляется как провиденциально-неизбежное" (13)). Действительно, одна из специально рассматриваемых нами далее исторически возможных религиозных альтернатив Руси в 80-е годы Х в. — выбор в качестве государственной религии христианства западно-римского или византийско-православного обряда, крещение "от латин" или "от греков" — имела в раннем средневековье для многих стран и народов Центральной, Юго-Восточной и Восточной Европы вполне реальный характер. "Проблема выбора перед правителями центральноевропейских и балканских стран, — писали Г.Г. Литаврин и Б.Н. Флоря, — состояла не в предпочтении той или иной новой религии, а в выборе между двумя главными христианскими религиозными центрами, от одного из которых надлежало принять новое вероисповедание", т.е. в выборе между Римом и Константинополем. "Но и так вопрос стоял далеко не для всех этих стран". Для Карантании, Чехии, Польши и Полабья принятие христианства от латинской церкви было предопределено "всей системой внешних связей и международных отношений той эпохи". "В какой-то мере возможность выбора между западноримской и восточнохристианской церковью открывалась перед хорватской и сербской знатью, и в значительной мере свободно этот выбор был осуществлен правящими верхами Болгарии и мадьярских княжеств..." (14). "Существенно иначе проблема выбора, — подчеркивали Г.Г. Литаврин и Б.Н. Флоря, — представала перед правителями Древней Руси, граничившей не только с христианскими, но и с мусульманскими странами". Далее исследователи остановились на причинах, по которым не ислам, а христианство стало реальным "вектором конфессионального выбора" (15). Для последующего изложения особо существенна следующая их констатация: "...Выбор между Римом и Константинополем был далеко еще не предрешен к 80-м годам Х в." (16). А.П. Новосельцев также писал, что "колебания в выборе между византийским вариантом христианства и римским в Киеве продолжались долго... Были колебания и в 80-х гг..." (17). Ученый отметил, в частности, что, как то следует из рассказа ПВЛ о публичном диспуте в присутствии Владимира представителей иудаизма, ислама и двух ветвей христианства о характере и преимуществах своих конфессий, "вопрос о том, где креститься (или, точнее, как) — от Византии или от Рима, не был ясен и в конце дискуссии даже для бояр (т.е. ближайшего окружения князя. — М.В.), помянувших добром Ольгу, крестившуюся в Византии" (18). Проблему выбора между Римом (19) и Константинополем можно обозначить как первую исторически реальную религиозную дилемму, альтернативу Руси в 980-е годы. Особого специального внимания требует также вторая из обозначенных выше сентенций и вторая — языческая — отчетливо вычленяющаяся ныне религиозная дилемма . В историографии, хотя и весьма нечасто, звучали суждения о неисчерпанности ресурсов язычества ко времени введения христианства. По мнению Г.М. Филиста, например, "древнерусская религиозная система не оставалась неизменной, постепенно приспосабливаясь к нуждам раннефеодального государства". Складывалась религия, способная со временем обеспечить идеологические потребности киевской феодальной знати, свидетельством чему служит "первая религиозная реформа" князя Владимира: "Формируется единое учение, празднично-обрядовый комплекс, возвышается жречество, т.е. делается все для превращения ранненациональной религии в рафинированную национальную религию" (20). Впрочем, Г.М. Филист далее писал: "Проведением религиозной реформы Владимир лишь на время замедлил, но не прервал окончательно процесс проникновения христианства на Русь" (21). Более последователен был Ю.В. Кривошеев: "Язычество ко времени крещения не только не исчерпало себя, но и обладало еще достаточно мощным потенциалом для дальнейшего движения" (22). Однако данная историографическая линия научных разысканий в специальной литературе развития не получила. Обсуждаемая далее вторая конфессиональная дилемма Древнерусского государства в 980-е годы может быть сформулирована следующим образом: существовала ли, помимо обычно ("топосно") указываемых четырех, пятая, языческая религиозная альтернатива , т.е., в нашем понимании, являлось ли исторически возможным более длительное , чем примерно около десятилетия (980–988 гг., по хронологии ПВЛ; реально — 978 [?, в том случае, если "первая религиозная реформа", как то буквально следует из текста летописи, была проведена сразу после вокняжения Владимира в Киеве] — 989 [наиболее вероятная дата крещения киевлян, т.е. начала массовой христианизации населения страны] гг.), функционирование на Руси культа Перуна в качестве официального общегосударственного ? В историографии этот вопрос практически не ставился. Лишь у Л.Н. Гумилева мы нашли слабый намек на пятую религиозную дилемму: в связи с анализом ситуации "выбора вер" при Владимире историк отметил, что "можно было примкнуть к новому, возникшему только что культу Перуна", но тут же отверг этот вариант, потому что он не удовлетворял "сердцам народа" (23). http://www.archipelag.ru/ru_mir/religio/novie-identichnosti/heathenism/choice/ Цитировать
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442	Добавлено: 12-11-2007 03:37
	К проблеме Крещения Руси Проблема Принятия Русью Христианства всегда была одной из центральных в отечественной исторической науке, занятой изучением Древней Руси. О причинах и последствиях этого события, о его значении в истории России было сказано немало. Не вдаваясь во все эти споры, остановлюсь лишь на одном важном аспекте проблемы. http://community.livejournal.com/ru_history/1115508.html Цитировать
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442	Добавлено: 26-09-2008 07:00
	Просто цитата в тему. "Русские в такой степени сблизили свое христианство с язычеством, что трудно было бы сказать, что преобладало в образовавшейся смеси - христианство ли, принявшее в себя языческие начала, или язычество, поглотившее христианское вероучение." Кардинал д’Эли, XV век. http://forum.exler.ru/t/95302/p/16913232 Цитировать
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442	Добавлено: 02-07-2010 06:10
	Большим препятствием к реалистическому постижению обращения кн. Владимира является та житийная легенда, которая вставлена в состав летописного киевского свода под 988 г., на месте других более ценных для нас кратких сведений, истребленных официальной цензурой греческой церковной власти первого греческого киевского митрополита Феопемта, поставленного во главе русской церкви в 1057 г. уже при князе Ярославе Владимировиче. Данный этой вставной повестью материал об обстоятельствах религиозного переворота y князя Владимира представляется совершенно неудовлетворительным, ни логически, ни психологически. Владимир - неистовый фанатик, вдруг становится каким-то апатичным, почти индифферентным искателем вер. И даже не сам лично торопится исследовать их, a посылает в разные страны своих послов на подобие коммерческих агентов или политических разведчиков. Это - ненатуральная сказка для детей. Но сами по себе факты посольских от кн. Владимира и обратно к нему сношений с окружающими и отдаленными народами это - фон событий бесспорно реалистический. Оценка Владимиром различных вер и культов носит опять былинно-сказочный и даже юмористический характер. Но в этом фольклоре преломляется тот сложный факт, что таинственный и центральный пункт обращения самого Владимира ко Христу не мог не повлечь для него, как мудрого правителя, большого и сложного вопроса: как, после всего периода его языческого безумия, ему наиболее целесообразно перевести в эту, еще вчера гонимую им веру, весь свой народ? Тут получают смысл и сложные разведки, и переговоры, и посольства. Владимир как бы говорит своей дружине: "Я убежден, идите, посмотрите собственными глазами, расследуйте и убедитесь и вы." Еще такой смысл житийного рассказа может быть гипотетически принятым. Но никоим образом не тот противоестественный, почти бессмысленный, который дал повод Голубинскому почти с возмущением критиковать этот житийный материал. Критический анализ материала и Голубинским, и акад. Шахматовым, убедительно доказал, что вся ненатуральность основной концепции этой житийной повести проистекает из искусственной и ультра-дипломатической ретушировки всего сложного факта первоначального устройства русской церкви ккязем Владимиром в борьбе и формальном разрыве с греческой церковной Цареградской властью. Владимир, из-за вероломства греков, поставил новооснованную им национальную русскую церковь в каноническую зависимость от церкви фактически автокефальной, Болгарской Архидской архиепископии. Как увидим ниже, греки были виноваты в этом резком повороте против них кн. Владимира. Когда, при сыне Владимира Ярославе, мир с греками, и политический и церковный, наладился, то и все житийные и летописные тексты были тенденциозно переработаны и приспособлены к официальной версии, будто от начала все шло просто и гладко. Владимир сам мирно обратился к греческой вере, дал срок своей дружине столь же мирно, изучив разные веры, согласиться с Владимиром, что лучшая из них - греческая. И сразу после этого князь-новатор сделал приказом свыше новокрещенную русскую церковь канонической частью церкви Цареградской. Правда, не все уложилось складно в эту фиктивную рамку. Искуссвенность ее выдается каким-то необъяснимым эпизодом Владимировой войны с греками за город Корсунь, за невесту - греческую принцессу Анну, и загадочным отсутствием в летописи имен первых возглавителей русской церкви, греческих митрополитов, вплоть до первого имени Феотемпта только уже при Ярославе в 1037 г. У русских писателей XI века, близких ко времени всеобщего крещения Руси, мы находим драгоценный и подлинно-исторический материал, необходимый для объяснения происшедшего на Руси великого исторического переворота. Все в этих свидетельствах чуждо аляповатой сказочности, напускной наивности, все серьезно, психологически натурально и надлежаще духовно-таинственно. Возьмем знаменитое похвальное слово митр. Илариона (половина XI века) кагану Владимиру. Автор потрясен глубиной и загадочностью обращения Киевского князя, гонителя веры Христовой, в пламенного ее апостола. Он не допускает и мысли о какой-то внешней, анекдотической разведке о верах, о внешних культовых и бытовых мелочах. Он весь переворот в душе Владимира объясняет его духовной талантливостью и благодатным озарением от Духа Божия. В свете Иларионовой похвалы Владимиру греческий фальсификат, вставленный в летопись, является каким-то унижением всего величественного образа князя Владимира. Приводим слова митрополита Илариона в прекрасном переводе с языка XI столетия на язык половины XIX столетия, сделанный в 1840-х годах профессором протоиереем Α. В . Горским. Митр. Иларион риторически обращается к кн. Владимиру, над гробом которого в Десятинном храме он произносит это слово, в присутствии сына его Ярослава и супруги последнего Ирины (норвежки Индигерды): "Как ты уверовал? Как воспламенился любовию Христовою? Как вселился в тебя разум, высший разума земных мудрецов, чтобы возлюбить невидимое и стремиться к небесному? Как взыскал ты Христа? Как предался Ему? Скажи нам, рабам твоим, скажи нам, учитель наш, откуда повеяло на тебя благоухание Святого Духа? Кто дал тебе испить от сладкой чаши памятования о будущей жизни? Кто дал тебе вкусить и видеть, яко благ Господь? Не видел ты Христа, и не ходил по Нем: как же стал ты учеником Его? Другие видев Его, не веровали, a ты не видев уверовал! Не видел ты апостола, который бы, придя в землю твою, своею нищетою и наготою, гладом и жаждою преклонил твое сердце к смирению. Не видел, как изгоняли бесов именем Христовым, возвращали здравие больным, как прелагался огонь в холод, воскресали мертвые. Не видев всего этого, как же ты уверовал? Дивное чудо! Другие цари и властители, видя как все сие совершалось святыми мужами, не веровали, но еше самих их предавали страданиям и мучениям. Но ты, о блаженный, без всего этого притек ко Христу. Руководствуясь только своим дοбρым смыслοм и о стрым yмοм, ты постигнул, что Един есть Бог, Творец невидимого и видимого, небесного и земного, и что послал Он в мир для спасения Своего Возлюбленного Сына. И с сими помыслами вступил ты в святую купель. Таким образом, что другим казалось безумием, то было для тебя силою Божией..." В том же слове митр. Иларион не огрубляет никакими второстепенными утилитарными политическими мотивами обращения князя Владимира. И повторно бьет в ту же точку таинственного, лично свободного, бескорыстного, благодатного переворота в духе Владимира. "Пришло на него," говорит Иларион, "посещение Вышнего, призрело на Него всемилостивое око Благого Бога, и воссиял в сердце его разум. Он уразумел суету идольского заблуждения и взыскал Единого Бога, сотворившего все видимое и невидимое. A особенно он всегда слышал о православной, христолюбивой и сильной верою земле греческой, как чтут там Единого Бога в Троице и поклоняются Ему; как творятся там силы, чудеса и знамения; как церкви там полны людей; как в селениях и городах благоверных все прилежат к молитве, все предстоят Богу. Слыша все это возгорелся он духом и возжелал сердцем быть христианином и обратить всю землю в христианство." Ο тех же глубоких мотивах обращения Владимира свидетельствует и другой писатель конца XI века, мних Иаков: "Владимир слышал о бабке своей Ольге, как она съездила в Царьград и приняла там святое крещение." И вот под влиянием этого факта "разгорашеться Святым Духом сердце Владимира, хотя святаго крещения. Видя же Бог хотение сердца его, провидя доброту его и призри с небесе милостию Своею и щедротами и просвети сердце князю русскыя земли Володимеру приати святое крещение." Третий русский писатель второй половины XI века еще более одухотворяет мотивы крещения Владимира. Разумеем преподобного Нестора, участника в составлении Киевского Летописного Свода. B его "сказании" о мучениках Борисе и Глебе преподобный Нестор, чуждый всяким утилитарным мотивам обращения князя Владимира, центр тяжести переносит в область мистическую, чудесную. "Быстъ бо рече князь в тыи годы, володый всею землею Русскою, именем Владимир. Бе же муж правдив и милостив к нищим и к сиротам, и ко вдовицам, елин же верою. Сему Бог спону некаку наведы и створи быти ему крестьяну, якоже древле Плакиде. Бе бо Плакида муж праведен и милостив, елин же верою, якоже в житии его пишется. Но егда виде явльшемуся ему крест Господа Нашего и Христа, тогда поклонися ему глаголя: Господи, кто еси и что велиши рабу твоему? Господь же к нему: Аз есмь Христос, Егоже ты не ведый чтеши, но иди и крестися. Он же ту абие, поим жену свою и детища своя, и крестися во имя Отца и Сына и Святаго Духа. И наречено имя ему бысть Еустафей. Такоже и сему Владимиру явление Бοжие быти ему крестьянину створися. Ему же наречено бысть имя Василий." Итак, близкие ко времени Владимира писатели, почти его современники, ищут серьезных глубоких причин его религиозного кризиса и тем спасают достоинство его биографии от плоского, принижающего и ничего не объясняющего уровня официальной легенды. Наш умный богослов подцензурного времени первой половины XIX века, преосвященный Филарет (Гумилевский), в своей Истории, не унижаясь до летописной сказки, так реконструирует внутреннюю логику духовного кризиса Владимира: "ужасное братоубийство, победы, купленные кровью чужих и своих, сластолюбие грубое - не могли не тяготить совести даже язычника. Владимир думал облегчить душу тем, что ставил новые кумиры на берегах Днепра и Волхова, украшал их серебром и золотом, закалал тучные жертвы перед ними. Мало того - пролил даже кровь двух христиан на жертвеннике идольском. Но все это, как чувствовал он, не доставляло покоя душе - душа искала света и мира." К разгадке обращения Владимира может служить то общее соображение, что Владимир был носителем "широкой русской натуры," которая стала потом типичной для русского темперамента, от одной крайности кидаюшегося в другую. В этом отношении сказочные черты официального летописного жития Владимира до безмерности подчеркивают и его сладострастие, превосходящее гаремы Соломоновы. И будто бы еше сверх того он безудержно посягал на целомудрие силой приводимых к нему девиц и жен. Порок этот во Владимире был всему свету известен. Современник его, польский летописец Титмар Межиборский, называет Владмира "блудником безмерным и жестоким." И преп. Нестор влагает в уста кающегося Владимира такие слова: "аки зверь бях, много зла творях в поганьстве и живях, яко скоти, наго." Но эта-то крайность, может быть, и была спасительным толчком в обратную сторону. Сын Владимира, Святополк, был рожден им от той пленной монахини гречанки, которая была женой Ярополка уже в период христианского настроения последнего. Кто знает: не она ли, захваченная, как военная добыча Владимиром, лично послужила делу его обращения? Летописец под 980-м годом рассуждает: "Володимер залеже жену братню грекиню, и бе непраздна, от нея же родися Святополк. От греховнаго бо корене зол плод бывает, понеже бо была мати его черницею. A второе - Володимер залеже ю не по браку, прелюбодейчич бысть убо. Тем же и отец его не любяше, бе бо от двою отцю - от Ярополка и от Володимера." Таково гадание летописца. Но множество исторических примеров подтверждают положительное миссионерское влияние христианских жен на мужей язычников. Вот обобщение Голубинского: "Женщинам вообще усвояется весьма немаловажная роль в распространении христианства в Европе. Обращение франкского короля Хлодвига приписывается его сулруге, Бургундской Клотильде. Обращение англосакского короля Этельберта - его супруге, франкской принцессе Берте. Обращение современных Владимиру венгерских королей Гейзы и Ваика (Стефана) приписывается их супругам: сестре польского короля Адельгейде и сестре императора Гизле. Чехиням, супругам Владимира, кто бы они ни были, конечно, было известно о поведении и об успехе Домбровки в Польше." Голубинский разумеет крещение Мечислава польского под влиянием его жены Домбровки, дочери чешского короля Болеслава. Упомянув о двух женах Владимира-язычника чешках, Голубинский рассуждает: "может быть одна из этих чехин была даже рода княжеского и приходилась Домбровке близкой родственницей. Если отдана была княжна за язычника Мечислава, то могла быть отдана и за Владимира. В сем последнем случае княжне младшей естественно было видеть как бы свое призвание в том, что удалось сделать княжне старшей (Домбровке)." http://www.krotov.info/library/k/kartash/kart101b.html Цитировать
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442	Добавлено: 20-03-2011 02:48
	Госдума проголосовала за учреждение новой памятной даты - День Крещения Руси, который предлагается отмечать 28 июля. Как сообщает "Интерфакс", законопроект прошел первое чтение. Он разработан "во исполнение поручений президента РФ Дмитрия Медведева от 14 августа 2009 года и председателя правительства Владимира Путина от 27 августа того же года", говорится в пояснительном документе. В ходе обсуждения законопроекта представитель фракции КПРФ Нина Останина задала вопрос заместителю министра культуры Екатерине Чуковской, представившей проект закона: "У нас светское государство, не противоречит ли Конституции обсуждаемый законопроект?" На это представитель Минкультуры ответила, что "это не церковная дата в светском календаре, это одна из памятных дат, и мы не предполагаем, что это будет государственно-церковный праздник". http://wombatik.livejournal.com/3205514.html Цитировать

Страницы: 1

Раздел:  --== Все разделы ==-- ------------------------------------------------------------- Латвия средневековые замки от A до К Латвия средневековые замки от Л до Я Латвия обычные замки и усадьбы Рига замки и фортификация Эстония замки разные Российские замки Калининграда Польша с Литвой замки разных стран мира архитектура других сооружений персоналии персоналии - прибалтика исторические вопросы история Ливонии и Балтийского региона религия искусства туризм разное природа научная техника модераторы средневековые замки / религия / К вопросу о "выборе вер" на Руси в 980-х гг.