Страницы: 1

Автор	Сообщение
Gremmy Мамулька Группа: Участники Сообщений: 556	Добавлено: 22-07-2005 14:59
	“Отчаяние еще не вошло в наш дом, но уже стучится у порога. Последняя операция превратила сына из умеренно страдающего больного в полного инвалида. Раньше ему просто было больно ходить — сейчас он не ходит. Раньше ему было трудно все делать двумя руками вместо одной — теперь он почти без рук”. Родиться больным — еще не самое большое несчастье. Страшнее — родиться больным в Росcии! А уж быть матерью ребенка-инвалида — это примерно как быть бурлаком на Волге: ты просто не имеешь права надорваться. В этом мы убедились, прочитав записки женщины, у которой тяжело больны двое сыновей. Сережа За год до рождения сына мне приснился сон: сидит у меня на руках беленький вихрастый малыш и длинной, как дорога, рукой показывает вдаль, где на красном транспаранте написано “Рай”. В Бога я тогда не верила и быстро забыла странное сновидение. Вспомнила о нем через год, когда у меня родился сын. У новорожденного были совершенно прямые руки, без локтевых суставов, закрученные в спираль стопы и кисти, запрокинутая назад голова. Диагноз звучал жестко, как приговор, — артрогриппоз. Врачи в перерывах между моими обмороками дружно уговаривали оставить его в больнице. Я понимала, что они жалеют меня, а не его — беспомощного, но с сияющими добрыми глазами. Если бы молодость боялась будущего, жизнь застыла бы, как студень. Мы с мужем верили, что наш малыш встанет на ноги, что он, несмотря ни на что, будет счастлив. И забрали Сережу домой. Будни оказались заполненными тяжелым бытом без жилья, без денег, без просвета. Но к шести годам мы все же поставили Сережку на ноги, сделав четыре болезненные операции. Мы ревели вместе с ним, когда крутили ненавистный аппарат Илизарова, растягивающий сухожилия. И смеялись, когда он делал первые шаги. Потом была школа. В первом классе Сереже, единственному больному ребенку, учительница не дала блокнотик. Придя домой, он заплакал. И это были такие горькие слезы, что я купила целую сумку блокнотиков. Увы, мои подарки ему были не нужны. Сережка очень скоро научился не плакать. Обижали его часто: и толкали, и косоруким обзывали. Удивляться тут нечему: дети в определенном возрасте бывают жестоки, но это хотя бы понятно. Когда жестоки взрослые — учителя, врачи, прохожие, — вот тогда по-настоящему больно. Нам почти не встречались специалисты, которые бы внимательно посмотрели в его чистые распахнутые глаза, которые бы спросили, о чем он думает и мечтает, чем увлекается. А он такой же, как все другие подростки: ему хочется понимания, общения, любви. Так мы росли и росли. И Сережка становился очень необычным мальчиком. Не знаю, благодаря страданиям или вопреки им. Он искренне верит в высшее предназначение человека. Он без ропота принимает свою беду. Он научился многое делать двумя руками вместо одной. Складывает их вместе и берет чайник, наливает воду, зубами ставит его на плиту. Встречает вечером: “Мам! Я тебе обед приготовил!” На столе — засохшая пережаренная яичница. Я ела. Вместе со слезами — не каждому сын готовит обед такой ценой. Двумя руками вместо одной он писал чуть ли не каллиграфическим почерком. И рисовал, помогая себе ногой, — у нас состоялось даже несколько выставок. Но все это в прошлом. Потому что год назад случилось еще большее несчастье. Вовка Когда родился второй сын — и тоже больной, — я долго оправдывалась. Перед всеми сразу. Дескать, хотела помощника вырастить инвалиду, чтобы Сережа не остался один, когда нас не станет. Только потом поняла, что я не обязана отчитываться перед обществом, которому глубоко наплевать на тебя. Которое в лучшем случае радуется, что не его постигла сия беда. Которое каждый день казнит несчастную мать, терзая ее упреками в неправильном образе жизни. Это наше общество ведет неправильный образ жизни, а не я. Это наше общество больно, а не мои дети. Но осталось огромное непоправимое чувство вины перед своими детьми, которым я не смогла дать то единственное, что у нас возможно, — здоровье. Вовка родился с больным сердцем — общий аортолегочный ствол — и без одного клапана. Он с трудом дотянул до 10 месяцев, а потом его положили на операционный стол. Моему мальчику сделали успешную операцию, но он все равно медленно умирал от осложнений. Почти месяц он не приходил в себя — и вдруг я заметила на иконе в церкви, как скорбно качает головой Богоматерь с младенцем на руках. Может, это были галлюцинации? Но в тот день моего сына перевели из реанимации в палату. Сейчас это веселый, озорной мальчишка с грудью, исполосованной швами. Вовка хорошо знает, что впереди у него еще не одна операция по замене искусственного клапана. Потом были опять очень трудные будни. Это не о болезни — это о жизни. Когда нам негде жить — и мы едем в военный заполярный гарнизон, где дают квартиру без отопления. Когда ребенка вывозишь на консультацию на огромном холодном грузовике — потому что зарплату не платили по полгода. Когда крысы величиной с кошку выглядывают из только что выгрызенной дыры и нисколько тебя не боятся. И никому в этой равнодушной стране нет дела до двух детей-инвалидов, погибающих от холода и голода. Сережа Вдруг нам несказанно повезло. Или мы думали, что повезло. Год назад врачи одной из российских клиник сказали, что запросто исправят все дефекты у Сережи, включая суставы. В частности, нам предложили операцию по методу Зацепина на ногах и артрориз руки. Это означало, что сыну подрежут сухожилия на ногах и согнут одну руку, которая после разработки станет двигаться. Я так обрадовалась, что забыла засомневаться: возможно ли такое? К тому же надо было кормить семью, муж занимался детьми, мы давно с ним работали по очереди. На другой день после операции, когда сына перевели из реанимации, мой муж умер — не выдержало сердце. Сережки на похоронах не было, а Вовка долго бежал за гробом, как за последней надеждой. Полгода старший сын лежал в гипсе, запеленутый с головы до ног. Но и тогда мы оказались никому не нужны, несмотря на “статус” вдовы с двумя детьми-инвалидами, один из которых отчаянно нуждается в помощи. Сама я его мыла, устраивая баню прямо на полу обычной пятиэтажки. Сама тот гипс пилила ножовкой — это легче, чем тащить неподвижного подростка с 5-го этажа без лифта. Впереди маячил счастливый финал: все будет хорошо, когда мы снимем гипс, и ты, Сережа, встанешь на ноги и будешь все делать сам. Но впереди оказалась самая страшная действительность. Прооперированная рука теперь совершенно не сгибается, а другой рукой, без поддержки первой, Сергей ничего не может делать. Рука сохнет, из нее выпирают какие-то кости. Кисти словно окаменели — стали жесткими, как проволока. Ноги тоже не лучше. Стопы выпрямились, но одна нога растет, а вторая — нет. Поэтому сын тянет ее за собой. Ходить больно. Сначала мы надеялись на разработку конечностей, но потом оказалось, что разработать ничего нельзя. Теперь, уже после консультаций с нашими и зарубежными специалистами, я могу сказать: в больнице совершено преступление, которое назвали благородным словом “операция”. — Это кто ж так над тобой поиздевался? — спросил один из сотрудников Федерального центра медико-социальной экспертизы, куда я положила Сережу. — Врачи, — ответил он грустно. Теперь нам предстоит исправлять дефекты, допущенные в ходе последнего хирургического вмешательства. На ближайшее время нам предлагают две последовательные операции на ногах. Трижды прооперированных, где уже места живого нет. А руки так и будут висеть плетьми, поскольку только теперь мы узнали, что в нашей стране таких операций не делают. Но как же обещания врачей той самой “опытной” больницы, что Сережа будет бегать и двигать руками? Сегодня они говорят, что ничего не обещали. Пусть даже так, оставим в стороне совесть и непрофессионализм. Спросим прямо — материнским сердцем, а не чиновничьим: зачем же тогда делалась операция? Или они моего сына перепутали с подопытным кроликом? Зимой стало понятно, что операция унесла последние остатки здоровья мальчика. Сережка подолгу сидел на балконе пятого этажа и смотрел вниз. И тогда я заколотила дверь на балкон большими гвоздями. Он отворачивался по ночам к стене и сопел, как будто спит. Не плакал, ничего не просил, ничем не возмущался — просто молчал. О чем мечтают дети? О разном. Мой сын — чтобы вернули назад ту самую последнюю операцию. Цитировать
Дикая роза замороженная любовью Группа: Участники Сообщений: 2990	Добавлено: 22-07-2005 15:09
	Страшная какая история.... Жутко просто стало....... Цитировать
Эгоистка ГАДкий Утенок Группа: Участники Сообщений: 4143	Добавлено: 22-07-2005 15:11
	Как грустно, как больно, как обидно, как жалко!!! НЕНАВИЖУ халатных врачей, которым на всех и вся по х*й!!! Цитировать
Garold хороший романтик- мертвый Группа: Администраторы Сообщений: 6174	Добавлено: 22-07-2005 15:18
	да уж...... Цитировать

Страницы: 1

Отвечать на темы в данном разделе могут только зарегистрированные пользователи

Отвечать на темы могут только зарегистрированные пользователи