|
| [ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Зарегистрироваться ] |
| On-line: |
| Сатсанг / Вахта / Гостайна как метафора |
| Страницы: 1 |
|
| Автор | Сообщение |
|
Viper Группа: Участники Сообщений: 283 
|
Добавлено: 11-12-2013 09:41 |
|
Гостайна как метафора Практически все имеют ныне представление, что означают слова «секретная наука». Куда меньше людей наслышаны о принципе «все тайное вырождается». И уж совсем немногие в курсе, до какой степени государства, распухшие от своей патологической секретности, тормозят общий прогресс человечества. Как это начиналось Когда планета была охвачена пожарами второй мировой войны, в истории науки имели место два примечательных и почти одновременных эпизода — по-своему очень важных, но по сию пору мало кому известных. Эпизод первый непосредственно связан с «Проектом Манхэттен», в глубочайшей тайне запущенным в США для создания атомной бомбы. Весной 1943 года Роберт Оппенгеймер, как научный руководитель Манхэттенского проекта, написал довольно специфическое письмо Вольфгангу Паули — одному из отцов квантовой механики и просто сильнейшему теоретику мировой физики. В своем письме Оппенгеймер развернуто объясняет коллеге, почему именно его, Вольфганга Паули, целесообразно оставить за рамками этой строго засекреченной работы. Проекту требовалось надежное прикрытие, а Паули был как раз тем человеком, который вполне способен в достатке публиковать качественные чисто научные статьи — причем желательно под разными именами — дабы у неприятеля создавалось впечатление, будто ведущие физики в Америке не занимаются ничем экстраординарным... История о том, почему на данную роль был выбран именно Вольфганг Паули, очень любопытна и сама по себе (см. «Эффект Паули»). Однако для нас сейчас важен сам факт произошедшего и его принципиальная суть. А суть эпизода такова. Как можно видеть на данном примере, ученого абсолютно любого калибра можно поставить в такие обстоятельства, когда он — даже никак не участвуя в суперсекретных разработках — будет не только молчать обо всем, что ему тут известно, но и активно делать вид, что в действительности ничего такого не происходит. # Сюжет второй относится примерно к тому же периоду, но только действие происходило по другую сторону Атлантики. В то время, как известно, криптослужбой Великобритании были достигнуты потрясающие успехи в дешифровании секретной переписки нацистской Германии. Причем делалось это с помощью чрезвычайно продвинутой для своей эпохи вычислительной техники. А самый грандиозный из этих аппаратов — электронный цифровой компьютер Colossus — был спроектирован, сделан и запущен в работу за рекордные сроки с марта по декабрь 1943 года (см. «Колосс британский»). К дню победы в мае 1945 Великобритания уже располагала парком из десяти мощнейших компьютеров такого типа. В последние годы войны «Колоссусы» непрерывным потоком, по 24 часа в сутки, вскрывали наиболее важную секретную переписку Гитлера и высшего командования Вермахта. Однако сразу же после победы, по приказу высшего государственного руководства, эти уникальные (но заточенные под совершенно конкретную задачу) чудо-машины были полностью уничтожены. Дабы никто и ничего не проведал о воистину гигантских возможностях британских криптографов, математиков и инженеров по вскрытию современных шифров. Тайну суперкомпьютеров Colossus официально не раскрыли ни через 30 лет, когда истек общепринятый срок хранения госсекретов, ни через 40, ни даже через 50. Потому что вскрытие чужих шифров (как врагов, так и союзников) всегда принято относить к одной из наиболее глубоких тайн государства. А в самой конструкции «Колоссуса» содержались такие принципы, на основе которых вскрываются криптоалгоритмы, применяемые и по сию пору... # Конечно же, нельзя говорить, будто атомная бомба и цифровой суперкомпьютер Colossus были первыми в истории попытками засекретить важные научные изобретения. Технические новинки и хитрости, сулящие военное превосходство над врагами, старались держать в секрете с тех пор, как люди начали воевать. Ну а уж историями про тайные знания жрецов и магов, обеспечивавшие им власть над людьми и правителями, пронизан фольклор всех народов мира. Однако приведенные здесь сюжеты с бомбой и компьютером — как в высшей степени успешные научно-технические проекты — породили в системе современного государственного управления чрезвычайно устойчивую модель, которая с минимальными модификациями продолжает жить и поныне. В основу этой модели заложена абсолютная власть над наукой со стороны военно-шпионско-промышленного комплекса. Незримые лидеры которого сами решают не только то, какие из направлений научных исследований следует развивать и финансировать, но и то, какие из тем и разработок следует держать в строжайшем секрете. В специфических послевоенных условиях, в частности, в разряд приоритетных и особо окруженных гостайной направлений попали не только криптография, ядерная физика и ракетная техника — как непосредственно связанные с военным могуществом, созданием термоядерного оружия и средств его доставки — но и целый ряд смежных областей. По этой причине глубоко засекреченными дисциплинами оказались весьма обширные разделы гидродинамики и информационно-компьютерных технологий, в особенности направление высокопроизводительных вычислений (см. «Тайная история компьютеров»). Выдающийся математик Джон фон Нейман, скажем, после войны создавший в Принстоне первый цифровой компьютер общего назначения (повсеместно применяемая ныне архитектура фон Неймана), лично и активно участвовал в решении сразу нескольких секретных гранд-проблем из области гидродинамики, возложенных на его машину. В дневное время этот компьютер решал прикладные задачи по метеорологии и предсказаниям климата (можно ли искусственно вызывать засухи и ураганы над территорией СССР для подрыва экономики врага), а по ночам на нем же велись расчеты вокруг создания термоядерной супер-бомбы. # Совершенно иную позицию по отношению к тому, что вытворяют с наукой милитаристы, занял отец кибернетики Норберт Винер. В годы войны он и сам активно участвовал в секретных военных проектах ради скорейшей победы над нацизмом. Но когда война закончилась, Винера до глубины души возмутило то, что неразборчивые в средствах военные и спецслужбы США в глубокой тайне, но очень энергично пристраивают к делу нацистских ученых и инженеров, создававших для Гитлера баллистические ракеты «Фау» и прочее смертоносное оружие. Поскольку все руководители передовых военных программ Германии по определению были не только членами нацистской партии НСДАП, но и чинами SS (иначе говоря, подлежащими суду военными преступниками), американские спецслужбы запустили специальную секретную операцию Paperclip. Суть операции сводилась к «отбеливанию» биографий нацистов и к удалению из их досье любого компромата, чтобы затем уже без проблем превращать «людей Гитлера» в ведущих специалистов для наиболее важных научно-технических и разведывательных проектов США. (Именно по этой траектории глава германской ракетной программы Вернер фон Браун сделал США единственной страной, высадившей людей на Луне, а гитлеровский генерал-разведчик Рейнхард Гелен оказался в итоге основателем и первым шефом BND, разведслужбы в «денацифицированной» ФРГ). В знак протеста против Paperclip, против мощного засекречивания науки и против безропотного подчинения ученых любым приказам от военных администраторов, Норберт Винер начал публичную кампанию, с подачи прессы получившую название «Ученый восставший». В ходе этой многолетней кампании известный ученый призывал всех своих коллег к бойкоту милитаристов и к отказу от участия в любых исследованиях, финансируемых военными. Итогом этого восстания, практически никем сегодня уже и не вспоминаемого, стал действительный уход из «большой науки» некоторого количества ученых и сворачивание ряда перспективных научных программ. Среди наиболее заметных событий подобного рода можно упомянуть такие. На пике своей карьеры, в 40-летнем возрасте от научной деятельности фактически отошел отец теории информации Клод Шеннон, перейдя на тихую преподавательскую работу в стенах МТИ — постоянного места обитания Норберта Винера. Другой заметный итог — вскоре после смерти Винера зачахло и погибло его любимое детище. Наука кибернетика, полностью лишившаяся в США государственной поддержки, практически исчезла уже к началу 1970-х годов (см. «Тайны внутри секретов»). # Вольфганг Паули, работавший в том же Принстонском институте передовых исследований, где и Джон фон Нейман, хоть и не принимал абсолютно никакого участия в создании ядерного оружия, так же как и все ученые отчетливо чувствовал перемены. Несмотря на победоносное завершение войны, гнетущее доминирование военных в науке не только не ослабло, но напротив, стало еще больше нарастать. Поэтому уже в 1946 году, только-только получив американское гражданство, Паули решает вернуться в Европу. В письме к своему куда более старшему другу и коллеге Эйнштейну (оставшемуся в Принстоне) он объяснил, что не желает работать в условиях той откровенной несвободы и диктата, которые установили милитаристы в их институте и во всей американской науке вообще. Хотя весь послевоенный период своей жизни Паули работал в Швейцарии, он продолжал сохранять очень тесные связи с американскими коллегами. Не следует забывать, что в очень значительной своей доле ведущие ученые США того периода были европейцами, поначалу перебравшимися за океан из-за нацистов (или коммунистов), а впоследствии осевшими в Америке уже на постоянной основе. Помимо регулярных и близких человеческих контактов с давно знакомыми ему людьми, были у Паули и весьма плотные связи с официальной американской наукой. Практически ежегодно, уже в качестве мирового светила и нобелевского лауреата, он приезжал в США на 2-3 месяца, чтобы читать в разных университетах страны курсы лекций о современном положении дел на передовых рубежах физической науки. В этой связи представляется немаловажным вот какой факт. Хотя абсолютно все научные достижения Паули сосредоточены в области квантовой физики, документально известно, что во второй половине 1950-х годов он не раз сетовал на ту чересчур узкую специализацию, которая стала характерна и для физики, и для науки вообще. В этой узости интересов и ограниченности научного кругозора исследователей Паули видел причины очевидного застоя и кризиса конкретно в его области компетенции. И что интересно, самые последние исследовательские работы самого Паули, проводившиеся незадолго до его кончины в 1958, были посвящены аэро- и гидродинамике. То есть области, весьма далекой, казалось бы, от интересов специалиста по квантовой физике. # Нынешние историки науки понятия не имеют, что за причины сподвигли Паули на занятия аэро- и гидродинамикой. Но для представления об общей ситуации, на фоне которой происходило развитие науки на рубеже 1950-1960-х годов, можно привести такие неординарные факты. В 1956 году сразу в нескольких американских журналах, посвященных новостям авиации, появлялись публикации, абсолютно всерьез обещавшие скорое появление летательных аппаратов совершенно иной конструкции — на основе эффектов «антигравитации». Статьи эти сопровождались довольно туманными и невнятными рассказами про новые научные открытия на стыке электричества, гравитации и микроскопического устройства материи на субатомном уровне. Но что существенно, при этом в статьях вполне внятно и конкретно цитировались известные в аэрокосмической индустрии люди, прогнозировавшие появление принципиально новых летательных аппаратов примерно через пять лет — к началу 1960-х годов... (см. «В поисках утраченной гравицапы») Как все знают, никаких анти-G-машин у человечества не появилось ни через пять лет, ни через 10-20-30, ни по сию пору. Более того, саму идею о технологиях практичного управления гравитацией в серьезных научных кругах и сегодня принято трактовать не иначе, как невежественный бред и лженауку. # При этом никто не обращает внимания, что когда в начале 1960-х годов — вместо обещанных анти-G-машин — вышло в свет самое первое издание знаменитого ныне учебного курса «Фейнмановские лекции по физике», то там обнаружилась довольно необычная вещь. Известнейший американский ученый-теоретик и популяризатор науки (а также далеко не последний участник Манхэттенского проекта) в своем базовом курсе физики для студентов чуть ли не целиком исключил важнейший раздел — гидродинамику. Но не совсем исключил, конечно же, а подменил ее разбор на подробный рассказ об электродинамике — объяснив, что уравнения в обоих разделах весьма похожи, только «электродинамика попроще». Понятно, что у знаменитого лектора могли быть совершенно любые причины на то, чтобы перекроить стандартный курс физики в соответствии со своими собственными предпочтениями. Однако, именно Фейнман был всегда знаменит тем, что обязательно указывал слушателям на наиболее темные и неясные места в физической науке. В науке гидродинамике подобного рода чрезвычайно мутных моментов особенно много (например мало кто в курсе, а в школах-институтах этому не учат, что в теоретической науке на самом деле до сих пор нет единства относительно того, как объяснять подъемную сила крыла самолета, см. «Как это летает?»). Однако «великий объяснитель» Фейнман в своих лекциях не только обошел стороной все темные проблемы гидродинамики, ограничившись сугубо формальной подачей материала, но и вообще по максимуму сжал этот необходимый, но «неудобный» раздел учебного курса. В общем контексте настоящего обзора, столь очевидное нежелание большого ученого говорить об интереснейших, многочисленных и далеко еще не решенных проблемах гидродинамики представляется отнюдь не случайным. Но поскольку разъяснения на данный счет мы уже вряд ли от кого получим, пора переходить к рассказу о тех секретных вещах, что освещены в истории науки и техники более содержательно. Как это продолжалось .... Читайте далее источник. http://www.3dnews.ru/786283 |
| Страницы: 1 |
|
| Сатсанг / Вахта / Гостайна как метафора |