[ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Зарегистрироваться ]

СТИХИ О ЛЮБВИ

  Вход на форум   логин       пароль   Забыли пароль? Регистрация
On-line:  

Раздел: 
Театр и прочие виды искусства -продолжение / Курим трубку, пьём чай / СТИХИ О ЛЮБВИ

Страницы: << Prev 1 2 3 4 5  ...... 171 172 173  ...... 312 313 314 315 Next>> ответить новая тема

Автор Сообщение

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 02-02-2012 12:28
АННА БАРКОВА

Отношусь к литературе сухо,
С ВАППом правоверным не дружу
И поддержку горестному духу
В Анатоле Франсе нахожу.

Боги жаждут... Будем терпеливо
Ждать, пока насытятся они.
Беспощадно топчут ветвь оливы
Красные до крови наши дни.

Все пройдет. Разбитое корыто
Пред собой увидим мы опять.
Может быть, случайно будем сыты,
Может быть, придется голодать.

Угостили нас пустым орешком.
Погибали мы за явный вздор.
Так оценим мудрую усмешку
И ничем не замутненный взор.

Не хочу глотать я без разбора
Цензором одобренную снедь.
Лишь великий Франс — моя опора.
Он поможет выждать и стерпеть.

13 мая 1931

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 02-02-2012 12:43
АЛЕКСАНДР РИВИН

Это было под черным платаном,
на аллее, где жабы поют,
там застыл купидон великаном,
там зеленый и черный уют.

Там лежала в растрепанных косах
золотистая харя лица,
а в глазах удивленно-раскосых
колотились два черных кольца,

а потом они стукнулись дружно
и скатились под веков белки,
ничего им на свете не нужно,
ни любви, ни стихов у реки.

Я поднял равнодушную ручку,
нехорошие очи поднял,
подмахнул на листе закорючку
и судьбу на судьбу променял,

и меня положили в угол
с лужицей лицом к лицу,
черный хлеб черепахой смуглой
и бумаги снегунью мацу.

Это было под черным платаном,
там уже меня больше нема,
где луна кулаком-великаном
за нее отомстила сама,

где летают блестящие мухи,
где безлицые камни лежат,
где с козлами в соитьи старухи,
в черном озере желтые звезды дрожат.

Только ночью в заречном колхозе
прогрохочет винтовка как гром,
и луна вся оскалится в морде,
ухмыльнется, как черный колодезь,
и раздвинется синим зевком.

Изо рта ее узкого очень
Тихо вытечет нож, как слюна,
И под черной улыбкою ночи
Он уколет меня из окна.

Это будет под черным платаном,
где кровавые жабы поют,
где луна кулаком-великаном
разрубает зеленый уют.

Отнесите меня, отнесите,
где дрожит золотистая нить,
у жестокой луны попросите
желтым светом, что медом, облить.

После смерти земные убийцы
отправляются жить на луну,
там не надо работать и биться
И влюбляться там не в кого... Ну?

Желтый ад каменистый, бесплодный,
звезды, пропасти, скалы, мосты,
ходит мертвый слепой и голодный
и грызет костяные персты.

Никогда ему больше не спится,
но слепые зеницы в огне,
шел он узкой и рыжей лисицей
по широкой и голой луне.

Вечный жид никогда не усталый
на бесплодной бессонной луне
голосами царапает скалы
и купает лицо в тишине.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 02-02-2012 18:22
Александр Пушкин

СТИХИ, СОЧИНЕННЫЕ НОЧЬЮ ВО ВРЕМЯ БЕССОННИЦЫ

Мне не спится, нет огня;
Всюду мрак и сон докучный.
Ход часов лишь однозвучный
Раздается близ меня,
Парки бабье лепетанье,
Спящей ночи трепетанье,
Жизни мышья беготня...
Что тревожишь ты меня?
Что ты значишь, скучный шепот?
Укоризна или ропот
Мной утраченного дня?
От меня чего ты хочешь?
Ты зовешь или пророчишь?
Я понять тебя хочу,
Смысла я в тебе ищу...

1830

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 02-02-2012 22:43
Давид Кнут

Я помню тусклый кишиневский вечер:
Мы огибали Инзовскую горку,
Где жил когда-то Пушкин. Жалкий холм,
Где жил курчавый низенький чиновник -
Прославленный кутила и повеса -
С горячими арапскими глазами
На некрасивом и живом лице.

За пыльной, хмурой, мертвой Азиатской,
Вдоль жестких стен Родильного Приюта,
Несли на палках мертвого еврея.
Под траурным несвежим покрывалом
Костлявые виднелись очертанья
Обглоданного жизнью человека.
Обглоданного, видимо, настолько,
Что после нечем было поживиться
Худым червям еврейского кладбища.

За стариками, несшими носилки,
Шла кучка мане-кацовских евреев,
Зеленовато-желтых и глазастых.
От их заплесневелых лапсердаков
Шел сложный запах святости и рока,
Еврейский запах - нищеты и пота,
Селедки, моли, жареного лука,
Священных книг, пеленок, синагоги.

Большая скорбь им веселила сердце -
И шли они неслышною походкой,
Покорной, легкой, мерной и неспешной,
Как будто шли они за трупом годы,
Как будто нет их шествию начала,
Как будто нет ему конца... Походкой
Сионских - кишиневских - мудрецов.

Пред ними - за печальным черным грузом
Шла женщина, и в пыльном полумраке
Невидно было нам ее лицо.

Но как прекрасен был высокий голос!

Под стук шагов, под слабое шуршанье
Опавших листьев, мусора, под кашель
Лилась еще неслыханная песнь.
В ней были слезы сладкого смиренья,
И преданность предвечной воле Божьей,
В ней был восторг покорности и страха...
О, как прекрасен был высокий голос!

Не о худом еврее, на носилках
Подпрыгивавшем, пел он - обо мне,
О нас, о всех, о суете, о прахе,
О старости, о горести, о страхе,
О жалости, тщете, недоуменьи,
О глазках умирающих детей...

Еврейка шла, почти не спотыкаясь,
И каждый раз, когда жестокий камень
Подбрасывал на палках труп, она
Бросалась с криком на него - и голос
Вдруг ширился, крепчал, звучал металлом,
Торжественно гудел угрозой Богу
И веселел от яростных проклятий.
И женщина грозила кулаками
Тому, Кто плыл в зеленоватом небе,
Над пыльными деревьями, над трупом,
Над крышею Родильного Приюта,
Над жесткою, корявою землей.

Но вот - пугалась женщина себя,
И била в грудь себя, и леденела,
И каялась надрывно и протяжно,
Испуганно хвалила Божью волю,
Кричала исступленно о прощеньи,
О вере, о смирении, о вере,
Шарахалась и ежилась к земле
Под тяжестью невыносимых глаз,
Глядевших с неба скорбно и сурово.
Что было? Вечер, тишь, забор, звезда,
Большая пыль... Мои стихи в "Курьере",
Доверчивая гимназистка Оля,
Простой обряд еврейских похорон
И женщина из Книги Бытия.

Но никогда не передам словами
Того, что реяло над Азиатской,
Над фонарями городских окраин,
Над смехом, затаенным в подворотнях,
Над удалью неведомой гитары,
Бог знает где рокочущей, над лаем
Тоскующих рышкановских собак.
...Особенный, еврейско-русский воздух...
Блажен, кто им когда-либо дышал.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 02-02-2012 23:20
А. К. Толстой


Ты знаешь край, где все обильем дышит,
Где реки льются чище серебра,
Где ветерок степной ковыль колышет,
В вишневых рощах тонут хутора,
Среди садов деревья гнутся долу
И до земли висит их плод тяжелый?

Шумя, тростник над озером трепещет,
И чист, и тих, и ясен свод небес,
Косарь поет, коса звенит и блещет,
Вдоль берега стоит кудрявый лес,
И к облакам, клубяся над водою,
Бежит дымок синеющей струею?

Туда, туда всем сердцем я стремлюся,
Туда, где сердцу было так легко,
Где из цветов венок плетет Маруся,
О старине поет слепой Грицко,
И парубки, кружась на пожне гладкой,
Взрывают пыль веселою присядкой!

Ты знаешь край, где нивы золотые
Испещрены лазурью васильков,
Среди степей курган времен Батыя,
Вдали стада пасущихся волов,
Обозов скрып, ковры цветущей гречи
И вы, чубы - остатки славной Сечи?

Ты знаешь край, где утром в воскресенье,
Когда росой подсолнечник блестит,
Так звонко льется жаворонка пенье,
Стада блеят, а колокол гудит,
И в божий храм, увенчаны цветами,
Идут казачки пестрыми толпами?

Ты помнишь ночь над спящею Украйной,
Когда седой вставал с болота пар,
Одет был мир и сумраком и тайной,
Блистал над степью искрами стожар,
И мнилось нам: через туман прозрачный
Несутся вновь Палей и Сагайдачный?

Ты знаешь край, где с Русью бились ляхи,
Где столько тел лежало средь полей?
Ты знаешь край, где некогда у плахи
Мазепу клял упрямый Кочубей
И много где пролито крови славной
В честь древних прав и веры православной?

Ты знаешь край, где Сейм печально воды
Меж берегов осиротелых льет,
Над ним дворца разрушенные своды,
Густой травой давно заросший вход,
Над дверью щит с гетманской булавою?..
Туда, туда стремлюся я душою!

1840-е годы

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 03-02-2012 11:29
Александр Городницкий

Чистые пруды

А.Н.

Все, что будет со мной, знаю я наперед,
Не ищу я себе провожатых.
А на Чистых прудах лебедь белый плывет,
Отвлекая вагоновожатых.

На бульварных скамейках галдит малышня,
На бульварных скамейках - разлуки.
Ты забудь про меня, ты забудь про меня,
Не заламывай тонкие руки.

Я смеюсь пузырем на осеннем дожде,
Надо мной - городское движенье.
Всєе круги по воде, все круги по воде
Разгоняют мое отраженье.

Все, чем стал я на этой земле знаменит, -
Темень губ твоих, горестно сжатых...
А на Чистых прудах лед коньками звенит,
Отвлекая вагоновожатых.

1962

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 03-02-2012 11:50
ВЛАДИМИР ЩИРОВСКИЙ

Город блуждающих душ, кладезь напрасных слов.
Встречи на островах и у пяти углов.
Неточка ли Незванова у кружевных перил,
Дом ли отделан заново,
Камень ли заговорил.
Умер монарх. Предан земле Монферан.
Трудно идут года и оседает храм.
Сон Фальконета — всадник, конь и лукавый змий,
Добела раскаленный в недрах неврастений.

Дует ветер от взморья, спят манжурские львы,
Юноши отцветают на берегах Невы.
Вот я гляжу на мост, вот я окно растворил,
Вьется шинель Поприщина у кружевных перил...
Серенькое виденьице, бреда смертельный уют...
Наяву кашляют бабушки и куры землю клюют.
Наяву с каждой секундой всё меньше и меньше меня,
Пылинки мои уносятся, попусту память дразня,
В дали астрономические, куда унесены —
Красные щеки, белые зубы и детские мои штаны.

1936—1940

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 03-02-2012 12:04
ГЕОРГИЙ ОБОЛДУЕВ

Читатели и писатели,
Здесь живут предатели.

Кокетлив до жеманства.
Будто лампадным маслом
Отлакирована морда.
Присасываются и извиваются
С живостью разрубленного червя
Мокренькие, липкие, лукавые,
Слюдяные, обсосанные, вонючие
Щелки подонков глаз.
Затылок подвижной, точно пиявка,
Вбирается в шею, как у кур.
Рукавицы рук в бородавках.
Ладони — взмокшие, будто жабы,
Будто обрубки трупа.
Поганая помесь похотливой монашки,
Уступившей сальному вожделенью пристава:
Палач.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 03-02-2012 16:23
Иосиф Бродский

Шествие

Поэма-мистерия в двух частях-актах и в 42-х главах-сценах

Идея поэмы - идея персонификации представлений о мире, и в этом смысле она - гимн баналу.

Цель достигается путем вкладывания более или менее приблизительных формулировок этих представлений в уста двадцати не так более, как менее условных персонажей. Формулировки облечены в форму романсов. Романс - здесь понятие условное, по существу - монолог. Романсы рассчитаны на произнесение - и на произнесение с максимальной экспрессией: в этом, а также в некоторых длиннотах сказывается мистерийный характер поэмы. Романсы, кроме того, должны произноситься высокими голосами: нижний предел - нежелательный - баритон, верхний - идеальный - альт. Прочие наставления - у Шекспира в "Гамлете", в 3 акте.


Часть I

Пора давно за все благодарить,
за все, что невозможно подарить
когда-нибудь, кому-нибудь из вас
и улыбнуться, словно в первый раз
в твоих дверях, ушедшая любовь,
но невозможно улыбнуться вновь.

Прощай, прощай - шепчу я на ходу,
среди знакомых улиц вновь иду,
подрагивают стекла надо мной,
растет вдали привычный гул дневной,
а в подворотнях гасятся огни.
- Прощай, любовь, когда-нибудь звони.

Так оглянись когда-нибудь назад:
стоят дома в прищуренных глазах,
и мимо них уже который год
по тротуарам шествие идет.

1

Вот Арлекин толкает свой возок,
и каплет пот на уличный песок,
и Коломбина машет из возка.
А вот Скрипач, в руках его тоска
и несколько монет. Таков Скрипач.
А рядом с ним вышагивает Плач,
плач комнаты и улицы в пальто,
блестящих проносящихся авто,
плач всех людей. А рядом с ним Поэт,
давно не брит и кое-как одет
и голоден, его колотит дрожь.
А меж домами льется серый дождь,
свисают с подоконников цветы,
а там, внизу, вышагиваешь ты.
Вот шествие по улице идет,
и кое-кто вполголоса поет,
а кое-кто поглядывает вверх,
а кое-кто поругивает век,
как, например, Усталый Человек.
И шум дождя, и вспышки сигарет,
шаги и шорох утренних газет,
и шелест непроглаженных штанин
(неплохо ведь в рейтузах, Арлекин),
и звяканье оставшихся монет,
и тени их идут за ними вслед.

Любите тех, кто прожил жизнь впотьмах
и не оставил по себе бумаг
и памяти какой уж ни на есть,
не помышлял о перемене мест,
кто прожил жизнь, однако же не став
ни жертвой, ни участником забав,
в процессию по случаю попав.
Таков герой. В поэме он молчит,
не говорит, не шепчет, не кричит,
прислушиваясь к возгласам других,
не совершая действий никаких.
Я попытаюсь вас увлечь игрой:
никем не замечаемый порой,
запомните - присутствует герой.

2

Вот шествие по улице идет.
Вот ковыляет Мышкин-идиот,
в накидке над панелью наклонясь.
- Как поживаете теперь, любезный князь,
уже сентябрь, и новая зима
еще не одного сведет с ума,
ах милый, успокойтесь наконец. -
Вот позади вышагивает Лжец,
посажена изящно голова,
лежат во рту великие слова,
а рядом с ним, окончивший поход,
неустрашимый рыцарь Дон Кихот
беседует с торговцем о сукне
и о судьбе. Ах, по моей вине
вам предстает ужасная толпа,
рябит в глазах, затея так глупа,
но все не зря. Вот книжка на столе,
весь разговорчик о добре и зле
свести к себе не самый тяжкий труд,
наверняка тебя не заберут.
Поставь на стол в стакан букетик зла,
найди в толпе фигуру Короля,
забытых королей на свете тьма,
сейчас сентябрь, потом придет зима.
Процессия по улице идет,
и дождь среди домов угрюмо льет.
Вот человек, Бог знает чем согрет,
вот человек - за пару сигарет
он всем раскроет честности секрет,
кто хочет, тот послушает рассказ,
Честняга - так зовут его у нас.
Представить вам осмеливаюсь я
принц-Гамлета, любезные друзья -
у нас компания - все принцы да князья.
Осмелюсь полагать, за триста лет,
принц-Гамлет, вы придумали ответ
и вы его изложите. Идет.
Процессия по улице бредет,
и кажется, что дождь уже ослаб,
маячит пестрота одежд и шляп,
принц-Гамлет в землю устремляет взор,
Честняге на ухо бормочет Вор,
но гонит Вора Честности пример
(простите - Вор, представить не успел).
Вот шествие по улице идет,
и дождь уже совсем перестает,
не может же он литься целый век,
заметьте - вот Счастливый Человек
с обычною улыбкой на устах.
- Чему вы улыбнулись? - Просто так. -
Любовники идут из-за угла,
белеют обнаженные тела,
в холодной мгле навеки обнялись,
и губы побледневшие слились.
Все та же ночь у них в глазах пустых,
навеки обнялись, навек застыв,
в холодной мгле белеют их тела,
прошла ли жизнь или любовь прошла,
стекает вниз вода и белый свет
с любовников, которых больше нет.
Ступай, ступай, печальное перо,
куда бы ты меня не привело,
болтливое худое ремесло,
в любой воде плещи мое весло.
Так зарисуем пару новых морд:
вот Крысолов из Гаммельна и Чорт,
опять в плаще и чуточку рогат,
но, как всегда, на выдумки богат.

3

Достаточно. Теперь остановлюсь.
Такой сумбур, что я не удивлюсь,
найдя свои стихи среди газет,
отправленных читателем в клозет,
самих читателей объятых сном.

Поговорим о чем-нибудь ином.
Как бесконечно шествие людей,
как заунывно пение дождей,
среди домов, а Человек озяб,
маячит пестрота одежд и шляп,
и тени их идут за ними вслед,
и шум шагов, и шорох сигарет,
и дождь все льется, льется без конца
на Крысолова, Принца и Лжеца,
на Короля, на Вора и на Плач,
и прячет скрипку под пальто Скрипач,
и на Честнягу Чорт накинул плащ.
Усталый Человек закрыл глаза,
и брызги с дон-кихотова таза
летят на Арлекина, Арлекин
Торговцу кофту протянул - накинь.
Счастливец поднимает черный зонт,
Поэт потухший поднимает взор
и воротник. Князь Мышкин-идиот
склонился над панелью: кашель бьет;
процессия по улице идет,
и дождь, чуть прекратившийся на миг,
стекает вниз с любовников нагих.

Вот так всегда - когда ни оглянись,
проходит за спиной толпою жизнь,
неведомая, странная подчас,
где смерть приходит, словно в первый раз,
и где никто-никто не знает нас.
Прислушайся - ты слышишь ровный шум,
быть может, это гул тяжелых дум,
а может, гул обычных новостей,
а может быть - печальный ход страстей.

4. Романс Арлекина

По всякой земле
балаганчик везу,
а что я видал на своем веку:
кусочек плоти бредет внизу,
кусочек металла летит наверху.

За веком век, за веком век
ложится в землю любой человек,
несчастлив и счастлив,
зол и влюблен,
лежит под землей не один миллион.
Жалей себя, пожалей себя,
одни говорят - умирай за них,
иногда судьба,
иногда стрельба,
иногда по любви, иногда из-за книг.

Ах, будь и к себе и к другим не плох,
может, тебя и помилует Бог,
однако ты ввысь не особо стремись,
ведь смерть - это жизнь, но и жизнь - это жизнь.1

По темной земле балаганчик везу,
а что я видал на своем веку:
кусочек плоти бредет внизу,
кусочек металла летит наверху.

5. Романс Коломбины

Мой Арлекин чуть-чуть мудрец,
так мало говорит,
мой Арлекин чуть-чуть хитрец,
хотя простак на вид,
ах, Арлекину моему
успех и слава ни к чему,
одна любовь ему нужна,
и я его жена.

Он разрешит любой вопрос,
хотя на вид простак,
на самом деле он не прост,
мой Арлекин - чудак.
Увы, он сложный человек,
но главная беда,
что слишком часто смотрит вверх
в последние года.

А в облаках летят, летят,
летят во все концы,
а в небесах свистят, свистят
безумные птенцы,
и белый свет, железный свист
я вижу из окна,
ах, Боже мой, как много птиц,
а жизнь всего одна.

Мой Арлекин чуть-чуть мудрец,
хотя простак на вид, -
нам скоро всем придет конец -
вот так он говорит,
мой Арлекин хитрец, простак,
привык к любым вещам,
он что-то ищет в небесах
и плачет по ночам.

Я Коломбина, я жена,
я езжу вслед за ним,
свеча в фургоне зажжена,
нам хорошо одним,
в вечернем небе высоко
птенцы, а я смотрю.
Но что-то в этом от того,
чего я не люблю.

Проходят дни, проходят дни
вдоль городов и сел,
мелькают новые огни
и музыка и сор,
и в этих селах, в городках
я коврик выношу,
и муж мой ходит на руках,
а я опять пляшу.

На всей земле, на всей земле
не так уж много мест,
вот Петроград шумит во мгле,
в который раз мы здесь.
Он Арлекина моего
в свою уводит мглу.
Но что-то в этом от того,
чего я не люблю.

Сожми виски, сожми виски,
сотри огонь с лица,
да, что-то в этом от тоски,
которой нет конца!
Мы в этом мире на столе
совсем чуть-чуть берем,
мы едем, едем по земле,
покуда не умрем.

6. Романс Поэта

Как нравится тебе моя любовь,
печаль моя с цветами в стороне,
как нравится оказываться вновь
с любовью на войне, как на войне.

Как нравится писать мне об одном,
входить в свой дом как славно одному,
как нравится мне громко плакать днем,
кричать по телефону твоему:

- Как нравится тебе моя любовь,
как в сторону я снова отхожу,
как нравится печаль моя и боль
всех дней моих, покуда я дышу.

Так что еще, так что мне целовать,
как одному на свете танцевать,
как хорошо плясать тебе уже,
покуда слезы плещутся в душе.

Все мальчиком по жизни, все юнцом,
с разбитым жизнерадостным лицом,
ты кружишься сквозь лучшие года,
в руке платочек, надпись "никогда".

И жизнь, как смерть, случайна и легка,
так выбери одно наверняка,
так выбери с чем жизнь свою сравнить,
так выбери, где голову склонить.

Все мальчиком по жизни, о любовь,
без устали, без устали пляши,
по комнатам расплескивая вновь,
расплескивая боль своей души.

7. Комментарий

Вот наш Поэт, еще не слишком стар,
он говорит неправду, он устал
от улочек ночных, их адресов,
пугающих предутренних часов,
от шороха дождя о диабаз,
от редких, но недружелюбных глаз,
от рева проносящихся машин,
от силуэтов горестных мужчин
здесь, в сумраке, от беспокойных слов,
Бог знает от чего. И от себя.
Он говорит: судьба моя, судьба
брести всю жизнь по улицам другим
куда-нибудь, к друзьям недорогим,
а может быть, домой сквозь новый дождь,
и ощущать реку, стекло и дрожь
худой листвы, идти, идти назад,
знакомый и обшарпанный фасад,
вот здесь опять под вечер оживать,
и с новой жизнью жизнь свою сшивать.

Все таковы. Да, все слова, стихи,
вы бродите средь нас, как чужаки,
но в то же время - близкие друзья:
любить нельзя и умирать нельзя,
но что-нибудь останется от вас, -
хотя б любовь, хотя б - в последний раз,
а может быть, обыденная грусть,
а может быть, одни названья чувств.

Вперед, друзья. Вперед. Adieu, tristesse.2
Поговорим о перемене мест,
поговорим о нравах тех округ,
где нету нас, но побывал наш друг -
печальный парень, рыцарь, доброхот,
известный вам идальго Дон Кихот.

8. Романс Дон Кихота

Копье мое, копье мое, копье,
оружие, имущество мое,
могущество мое таится в нем,
я странствую по-прежнему с копьем,
как хорошо сегодня нам вдвоем.

О чем же я. Ах, эти города,
по переулкам грязная вода,
там ничего особого, о да,
немало богачей встречаю я,
но нет ни у кого из них копья!

Копье мое, копье мое, копье,
имущество, могущество мое,
мы странствуем по-прежнему вдвоем,
когда-нибудь кого-нибудь убьем,
я странствую, я странствую с копьем.

Что города с бутылками вина,
к ним близится великая война,
безликая беда - и чья вина,
что городам так славно повезло.
Как тень людей - неуязвимо зло!

Так что же ты теперь, мое копье,
имущество мое, дитя мое.
Неужто я гляжу в последний раз,
кончается мой маленький рассказ,
греми на голове, мой медный таз!

Отныне одному из нас конец!
Прощай, прощай, о Санчо, мой мудрец,
прощайте все, я больше не могу,
блести, мой таз, как ангельский венец,
по улице с несчастьями бегу.

9. Комментарий

Смешной романс. Да, все мы таковы,
страдальцы торопливые, увы,
ведь мужество смешно, забавен страх,
легко теперь остаться в дураках.
Пойди пойми, над чем смеется век,
о, как тебе неловко, человек.

Так где-то на рассвете в сентябре
бредешь в громадном проходном дворе,
чуть моросит за чугуном ворот,
сухой рукой ты вытираешь рот,
и вот выходишь на пустой проспект,
и вдоль витрин и вымокших газет,
вдоль фонарей, оград, за поворот
все дальше ты уходишь от ворот,
в которых все живут твои друзья,
которых ни любить, ни гнать нельзя,
все дальше, дальше ты. И на углу
сворачиваешь в утреннюю мглу.

Ступай, ступай. И думай о себе.
В твоей судьбе, как и в любой судьбе,
переплелись, как теплые тела,
твои дела и не твои дела
с настойчивой усталостью души.
Ты слышишь эту песенку в тиши:

Вперед-вперед, отечество мое,
куда нас гонит храброе жулье,
куда нас гонит злобный стук идей
и хор апоплексических вождей.

Вперед-вперед, за нами правота,
вперед-вперед, как наша жизнь верна,
вперед-вперед, не жалко живота,
привет тебе, счастливая война.

Вперед-вперед, за радиожраньем,
вперед-вперед, мы лучше всех живем,
весь белый свет мы слопаем живьем,
хранимые лысеющим жульем,

хвала тебе, прелестный белый свет,
хвала тебе, удачная война,
вот я из тех, которым места нет,
рассчитывай не слишком на меня.

Прощай, прощай, когда-нибудь умру,
а ты, сосед, когда-нибудь ответь
Лжецу, который делает игру,
когда тебе понадобится смерть.

Ты слышишь эту песенку в тиши.
Иди, иди, пройти квартал спеши.
Ступай, ступай, быстрее проходи,
Ступай, ступай, весь город впереди.
Ступай, ступай, начнется скоро день
твоих и не твоих поспешных дел.
Вот так всегда - здесь время вдаль идет,
а кто-то в стороне о нем поет.
Ступай, ступай, быстрее проходи.
Иди, иди, весь город впереди.
Еще на день там возникает жизнь,
но к шествию ты присоединись,
а если надо - будешь впереди,
квартал с поющим песню обойди.

10. Баллада и романс Лжеца

Не в новость ложь и искренность не в новость,
попробуйте послушать эту повесть
о горестной истории Лжеца -
балладу без счастливого конца.

Баллада

Не в новость ложь и искренность не в новость.
Какую маску надевает совесть
на старый лик, в каком она наряде
появится сегодня в маскараде?
Бог ведает. Послушайте балладу,
но разделите нежность и браваду,

реальное событье с чудесами -
все это вы проделаете сами.
Придется покорпеть с моим рассказом,
ваш разум будет заходить за разум,
что в общем для меня одно и тоже.
Потрудитесь. Но истина дороже.

Я шел по переулку / по проспекту,
как ножницы - шаги / как по бумаге,
вышагиваю я / шагает Некто
средь бела дня / наоборот - во мраке.

И вновь благоухали анемоны,
выкрикивали птицы над базаром,
гудели привокзальные колонны,
но я-то проходил среди развалин.

И, Господи, что виделось, что было,
как новая весна меня ловила,
и новым колесом автомобиля
меня на переулочках давила.

И новая весна уже лежала,
любовников ногами окружала
и шарила белесыми руками
и взмахивала тонкими кругами.

Благословен приятель победивший,
благословен удачливый мужчина,
благословен любовник, придавивший
ногой - весну, соперника - машиной.

Лови, лови. Лови меня на слове,
что в улице средь солнца и метели,
что во сто крат лежащий в луже крови
счастливее лежащего в постели.

Слова Лжеца - вы скажете. Ну что же.
Я щеголяю выдумкой и ложью,
лжецу всегда несчастия дороже:
они на правду более похожи.

Романс

Актер изображает жизнь и смерть,
натягивает бороду, парик.

- Попробуйте однажды умереть! -
знакомый Лжец открыто говорит.

Он вечно продолжает свой рассказ,
вы - вечно норовите улизнуть.
Заметив вас, он хочет всякий раз
о вашей жизни что-нибудь сболтнуть.

Он вводит вас в какой-то странный мир
сквозь комнаты дремучие, как лес,
он прячется за окнами квартир,
выкрикивает издали: Я здесь!

Все правильно. Вы чувствуете страх,
все правильно - вы прячете свой взор,
вы шепчете вослед ему - дурак,
бормочете - все глупости и вздор.

Друзья мои, я вам в лицо смотрю,
друзья мои, а вас колотит дрожь,
друзья мои, я правду говорю,
но дьявольски похожую на ложь.

11. Комментарий

Шаги и шорох утренних газет,
и шум дождя, и вспышки сигарет,
и утреннего света пелена,
пустые тени пасмурного дня,
и ложь, и правда, что-нибудь возьми,
что движет невеселыми людьми.
Так чувствуешь все чаще в сентябре,
что все мы приближаемся к поре
безмерной одинокости души,
когда дела все так же хороши,
когда все так же искренни слова
и помыслы, но прежние права,
которые ты выдумал в любви
к своим друзьям, - зови их, не зови,
звони им - начинают увядать,
и больше не отрадно увидать
в иной зиме такой знакомый след,
в знакомцах новых тот же вечный свет.

Ты облетаешь, дерево любви.
Моей не задевая головы,
слетают листья к замершей земле,
к моим ногам, раставленным во мгле.
Ты все шумишь и шум твой не ослаб,
но вижу я в твоих ветвях октябрь,
все кажется - кого-то ты зовешь,
но с новою весной не оживешь.
Да, многое дала тебе любовь,
теперь вовеки не получишь вновь
такой же свет, хоть до смерти ищи
другую жизнь, как новый хлеб души.

Да, о Лжеце. Там современный слог
и легкий крик, но не возьму я в толк,
зачем он так несдержан на язык,
ведь он-то уже понял и привык
к тому - хоть это дьявольски смешно -
что ложь и правда, кажется, одно,
что лживые и честные слова
одна изобретает голова,
одни уста способны их сказать,
чему же предпочтенье оказать.
Как мало смысла в искренних словах,
цените ложь за равенство в правах
с правдивостью, за минимум возни,
а искренность - за привкус новизны.3
Пусть говорит Усталый Человек.
Чего мне ждать от этаких калек,
опять пойдут неловкий стихи,
чуть-чуть литературщины, тоски;
когда-нибудь коснешься тех же мук,
и городских элегий новый звук
опять взлетит. Ну, вот и цель и хлеб:
к своим ногам вымеривать их цепь,
к своей судьбе - и поперек и вдоль
у всех у них одна и та же боль.

12. Городская элегия
(Романс Усталого Человека)

Осенний сумрак листья шевелит
и новыми газетами белеет,
и цинковыми урнами сереет,
и облаком над улочкой парит.
И на мосту троллейбус тарахтит,
вдали река прерывисто светлеет,
а маленький комок в тебе болеет
и маленькими залпами палит.

И снова наступает забытье,
и льется свет от лампы до бумаги,
глядят в окно на странное житье
пугающие уличные знаки.
Комком бумажным катится твой век
вдоль подворотен, вдоль по диабазу
и в переулках пропадает сразу.
А ты смотри, ты все смотри наверх.

Хоть что-нибудь увидишь в небесах,
за новыми заметишь облаками.

Как странно обнаружить на часах
всю жизнь свою с разжатыми руками
и вот понять: она - как забытье,
что не прожив ее четвертой части,
нежданно оказался ты во власти
и вовсе отказаться от нее.

13. Комментарий

Читатель мой, куда ты запропал.
Ты пару монологов переспал,
теперь ты посвежел - сидишь, остришь,
а вечером за преф или за бридж
от нового романса улизнешь,
конечно, если раньше не заснешь.
Так, видимо, угоднее судьбе.
О чем же я горюю, о себе.
Пожалуй, нет. Привычно говорю.
Ведь я и сам немногое дарю,
привычно говорю: читатель где!
И, кажется, читаю в пустоте.

Горюй, горюй, попробуем сберечь
всех персонажей сбивчивую речь,
что легче, чем сулить и обещать,
чем автора с героями смешать,
чем вздрагивая, хмыкая, сопя
в других искать и находить себя.
Горюй, горюй. Сквозь наши времена
плывут и проползают имена
других людей, которых нам не знать,
которым суждено нас обогнать,
хотя бы потому, что и для нас
трудней любить все больше каждый раз.

Итак, за сценой нарастает джаз,
и красные софиты в три луча
выносят к рампе песню Скрипача.

14. Романс Скрипача

Тогда, когда любовей с нами нет,
тогда, когда от холода горбат,
достань из чемодана пистолет,
достань и заложи его в ломбард.

Купи на эти деньги патефон
и где-нибудь на свете потанцуй
(в затылке нарастает перезвон),
ах, ручку патефона поцелуй.

Да, слушайте совета Скрипача,
как следует стреляться сгоряча:
не в голову, а около плеча!
Живите только плача и крича!

На блюдечке я сердце понесу
и где-нибудь оставлю во дворе.
Друзья, ах, догадайтесь по лицу,
что сердца не отыщется в дыре,

проделанной на розовой груди,
и только патефоны впереди,
и только струны-струны, провода,
и только в горле красная вода.

15. Комментарий

Он отнимает скрипку от плеча,
друзья, благодарите Скрипача.
Так завернем в бумажку пятаки
и - в форточку. И взмах его руки
на дне двора беспомощно мелькнет,
он медленно наклонится, вздохне

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 03-02-2012 16:48
И. Бродский

Суббота (9 января)


Суббота. Как ни странно, но тепло.
Дрозды кричат, как вечером в июне.
А странно потому, что накануне
боярышник царапался в стекло,
преследуемый ветром (но окно
я не открыл), акации трещали
и тучи, пламенея, возвещали
о приближеньи заморозков.
Но
все обошлось, и даже дрозд поет.
С утра возился с чешскими стихами.
Вошла соседка, попросила йод;
ушла, наполнив комнату духами.
И этот запах в середине дня,
воспоминаний вызволив лавину,
испортил всю вторую половину.
Не так уж необычно для меня.

Уже темно, и ручку я беру,
чтоб записать, что ощущаю вялость,
что море было смирным поутру,
но к вечеру опять разбушевалось.

1971

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 03-02-2012 20:35
Олеся Николаева

ПОПЫТКА ТОЛКОВАНЬЯ

Блаженны нищие духом…

Памятуя о том, что нищие духом блаженны,
в эпоху всеобщего среднего образованья
ходят странные слухи о них,
бытуют баснословные толкованья.
Полагают, что это –
во-первых,
красномордые мужики, забивающие козла,
толпящиеся у пивных точек;
во-вторых,
недовольные матери эмансипированных,
вышедших в люди дочек;
в-третьих,
матерящиеся через каждое слово
грузчики в телогрейках;
в-четвертых,
пенсионеры, последние дни просиживающие
на садовых скамейках;
в-пятых,
добродушные бабы,
готовые поделиться с ближним всем –
даже собственным телом;
в-шестых,
преступники-малолетки,
убившие не от гнева или алчбы,
а так, между делом…
Однако на сомнительное их блаженство
свысока посматривают и косо,
подозревая чуть не иронию, чуть не путаницу
в постановке вопроса.
И еще больше лелеют собственные богатства
знаний и интеллектов –
кладовые моделей преобразования мира,
построения Вавилонской башни,
планов, проектов;
ящики с домыслами о бессмертье,
с суждениями о жизни пола;
папки с догадками о происхождении жизни,
с критикой исторического произвола;
скоросшиватели
с доказательствами нравственного прогресса,
гипнотического исцеленья;
конверты с предложениями новых форм сознанья,
нового языка мышленья…

Но когда они побредут узкой тропой
к призывающему их Богу,
как они свое достоянье захватят с собой в дорогу?
Одно – стесняет дыханье, обе руки занимает другое,
третье сползает, четвертое рассыпается,
пятое путается под ногою…
Все, чем они владели гордо, их тащит юзом,
обоюдоострым мечом карает, неудобоносимым грузом.
И какие-то птицы уже поют, и песня летит к небу:
здесь уже иные законы, здесь едино есть на потребу.
И Божественный глагол покрывает наготу, нищету духа,
и монах указывает сюда путь,
и дитя бессловесное,
и слепая старуха!

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 03-02-2012 20:48
Олеся Николаева

Ходила я по земле Отечества моего,
и поняла я, что не все оно здесь, перед глазами,
ибо и на безднах, и реках имя его,
и на горах - вледниках и вулканах с огненными языками...

Кажется, вот оно - размахивает тысячями ветвей!..
А оно - в небе своими корнями нас защемило,
ибо нет для отечества моего
отошедших в персть сыновей,
но- почившие да усопшие
до побудки архангела Михаила.

И когда мы в день особого поминовения говорим:
"Вечная память убиенному Александру,
воину Николаю,
заблудшему Глебу",
мы все ниже спускаемся по лестнице рода -
к ним
и все выше восходим по ступеням Отечества -
к небу.

И когда человек выходит на дневные труды
и зерно опускает в землю
и оно гибнет под градом,
у него остается надежда,
что небесные уцелели плоды,
и они обрастают кроной,
окружаются виноградом!

Так гадай после этого - где, как, отчего
да откуда докуда Отечество распространилось:
вот оно, под рукой, - а никак не ухватишь его,
вот оно, необъятно, - а в сердце сполна уместилось.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 03-02-2012 21:09
Олеся Николаева

СУДЬБА ИНОСТРАНЦА В РОССИИ

Судьба иностранца в России
похожа на ключ, только вот
теперь уж никто не отыщет
тех славных дверей и ворот,
тех шкафчиков, тех секретеров,
тех ларчиков в чудной пыли,
которые с музыкой тайной когда-то открыться могли:
ушли гувернеры, арапы, монголы и немцы, теперь
из третьего мира арабы то в окна влезают, то в дверь.

Он вечно – то гость, то захватчик,
то друг он, то враг, то истец,
а то и умелый строитель, а то и с товаром купец.
В нем ищут черты лжемиссии,
Антихриста видят, а он –
то деньги дает под проценты,
то рыщет впотьмах, как шпион.

Четыре мучительных века
с тоской мы глядим на Афон,
Максима, ученого грека, мы просим приехать, а он,
пока мы в его переводе читаем Псалтырь по нему,
все едет по русской равнине
в тверские пределы, в тюрьму.
Его уже века четыре мы как преподобного чтим –
под вьюгу, по чтенье Псалтири,
и сосны бушуют над ним.

В России судьба иностранца трагична,
комична, – она
роскошна, когда не трагична,
комична, когда не страшна.
В ней видно Россию далеко,
и стынут средь утренней мглы
ампир, рококо и барокко – ее роковые углы.

Но быть иностранцем в России
почетно, когда не грешно,
надежно, когда не опасно,
печально, когда не смешно.
Он принят по высшему чину,
как ангел, сошедший с небес,
и он же – взашеи и в спину
крестом изгоняем, как бес.
И то здесь страстями Голгофы
окончат над ним самосуд,
то в лучших российских покоях
присягу ему принесут.

В России судьба баснословна,
странна, иностранна, чудна,
то праведна, то уголовна,
абсурда и смысла полна.
Небесного поприща странник! Отечество славя свое,
ты тоже – избранник, изгнанник,
чернец, иностранец ее!
Всем миром встает на колени великодержавный приют,
когда На реках Вавилонских... его домочадцы поют.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 04-02-2012 10:38
Юрий Шевчук

Четыре окна

Долго брел в темноте я без мира, и сна.
В пустоте суета подгоняла кнутом.
Но судьба подарила четыре окна,
Привела меня даль в этот дом.

Где подруга - трава расстелила постель,
А чернявая ночь подложила луну,
А краюха - зима наливала метель.
И я пьян от всего, живу.

В твои четыре окна кричит вьюга.
В твои четыре окна летит лето.
В твои четыре окна поет осень.
Твои четыре окна разбила птица - Весна.
В твои четыре окна смотрю я...

Я купался в реке, а в далеких церквах
Я молился ему и просил об одном:
Отжени от меня ты сомненья и страх,
Сохрани и спаси этот дом.

Отжени от меня дождевицу - печаль,
Отжени от меня одинокую ночь,
Отжени от меня суетливые дни,
Отжени, ангел мой, отжени.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 04-02-2012 11:02
ИВАН ИГНАТОВ

Это было поутру
В день больших потерь.
Я остался на ветру,
Ты закрыла дверь.

Я собрал свои куски —
Головы мешок,
Крючья глаз, кирпич тоски,
Взял и поволок.

Взял вины твоей настой,
Дождик тот нашел,
Под которым нам с тобой
Было хорошо.

И не плача ни о ком —
На сердце гора —
Их тащу, тащу на слом
С твоего двора.

Но я взял с собой в поход
И твои глаза,
На которых не блеснет
Ни одна слеза.

И когда пробьет твой час,
Чтоб со мной идти,
Моя бедная, без глаз
Не найдешь пути.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 04-02-2012 16:24
Николай Глазков

ИЗ ПРОКЛЯТОГО ПРОШЛОГО

Ни одной я женщины не имел
И не ведал, когда найду.
Это было на озере Селигер
В 35-м году.

Тиховодная гладь, байдарка и прочее...
Впрочем, молодость хуже, чем старость.
А была очень умная лунная ночь,
Но дураку досталась.

Эта ночь сочетала прохладу и зной.
Тишь, безлюдье, в байдарочном ложе я,
И чудесная девушка вместе со мной,
Изумительная, хорошая.

А вокруг никого, кто б меня был сильней,
Кто бы девушку мог увести,
И я знал, что очень нравился ей,
Потому что умел грести.

А грести очень я хорошо умел,
Но не ведал, что счастье так просто.
А весло ощутило песчаную мель
И необитаемый остров.

Эта ночь не моя, эта ночь его —
Того острова, где был привал.
А вокруг никого, а я ничего:
Даже и не поцеловал.

И такие хорошие звезды висят!..
Вместе с девушкой на берегу я,
Мне хотелось облапить ее и взять,
Незабвенную, дорогую...

Мне бы лучше не видеть ночью ее,
А бродить одному по болотам.
А вокруг никого, а я ничего, —
Вот каким я был идиотом.
1945

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 04-02-2012 21:39
Татьяна Смертина

Любой березняк –
По Есенину звонница!
Никто уже так
Перед ней не помолится.

У нас деревень
Нынче тыщи разрушено.
И злато полей
По ветрам буйным пущено.

Увечье земли
Как от гнёта тиранского.

К чему мы пришли
Без уклона крестьянского?

Как храм, березняк
В честь Поэта возносится.
Никто уже так
На нож правды не бросится.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 04-02-2012 22:32
Олег Охапкин

ВОСПОМИНАНИЕ О ЦАРСКОМ СЕЛЕ.


Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.


А.П.


Осиротело Царское Село.
Не встретишь ни Ахматовой, ни Гнедич.
Лишь ты одна сидишь и тихо грезишь,
О, дева русская в листах кленовой меди,
Задумавшись о чем-то тяжело.


Облокотив склоненное лицо,
Ты не глядишь на желтый лист летучий,
Заслушалась ключом певучим,
И солнце праздное лучится из-за тучи,
Да сонное кренится деревцо.


И черепок в руке твоей упасть

Уже не может. Бронзою сковало

Твое движенье над скалою, алой

От легкого отпада, как попало

Зеленый луг покрывшего не в масть.


Окончена летейская игра.
На всё рука забвения легла.
Лишь ключ живой, плеснувший из кувшина,
Позванивает, бьет, лишь матерщина
Попархивает с краком здесь и там,
Да дикий селезень летает по водам.


16.1.79. С.П.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 04-02-2012 23:21
Анна Баркова

Ненависть к другу

Болен всепрощающим недугом
Человеческий усталый род.
Эта книга – раскаленный уголь,
Каждый обожжется, кто прочтет

Больше чем с врагом, бороться с другом
Исторический велит закон.
Тот преступник, кто любви недугом
В наши дни чрезмерно отягчен.

Он идет запутанной дорогой
И от солнца прячется как вор.
Ведь любовь прощает слишком много:
И отступничество и позор.

Наша цель пусть будет нам дороже
Матерей и братьев и отцов.
Ведь придется выстрелить, быть может,
В самое любимое лицо.

Не легка за правый суд расплата, -
Леденеют сердце и уста
Нежности могучей и проклятой
Не обременяет тягота.

Ненависть ясна и откровенна,
Ненависть направлена к врагу,
Вот любовь – прощает все измены,
И она – мучительный недуг.

Эта книга – раскаленный уголь.
Видишь грудь отверстую мою?
Мы во имя ненавидим друга,
Мы во имя проклянем семью.

1955

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 05-02-2012 01:09
Поль Верлен

Искусство поэзии

О музыке на первом месте!
Предпочитай размер такой,
Что зыбок, растворим и вместе
Не давит строгой полнотой.

Ценя слова как можно строже,
Люби в них странные черты.
Ах, песни пьяной что дороже,
Где точность с зыбкостью слиты!

То - взор прекрасный за вуалью,
То - в полдень задрожавший свет,
То - осенью, над синей далью,
Вечерний, ясный блеск планет.

Одни оттенки нас пленяют,
Не краски: цвет их слишком строг!
Ах, лишь оттенки сочетают
Мечту с мечтой и с флейтой рог.

Страшись насмешек, смертных фурий,
И слишком остроумных слов
(От них слеза в глазах Лазури!),
И всех приправ плохих столов!

Перевод - В. Я. Брюсова

Страницы: << Prev 1 2 3 4 5  ...... 171 172 173  ...... 312 313 314 315 Next>> ответить новая тема
Раздел: 
Театр и прочие виды искусства -продолжение / Курим трубку, пьём чай / СТИХИ О ЛЮБВИ

KXK.RU