[ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Зарегистрироваться ]

СТИХИ О ЛЮБВИ

  Вход на форум   логин       пароль   Забыли пароль? Регистрация
On-line:  

Раздел: 
Театр и прочие виды искусства -продолжение / Курим трубку, пьём чай / СТИХИ О ЛЮБВИ

Страницы: << Prev 1 2 3 4 5  ...... 238 239 240  ...... 312 313 314 315 Next>> ответить новая тема

Автор Сообщение

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 28-08-2012 13:39
Алексей Охрименко,Сергей Кристи, Владимир Шрейберг

О графе Толстом - мужике непростом

Жил-был великий писатель
Лев Николаич Толстой,
Мяса и рыбу не кушал,
Ходил по именью босой.

Он очень удачно родился
В деревне наследной своей,
Впоследствии мир удивился,
Узнав, что он графских кровей.

Граф юность провел очень бурно,
На фронте в Крыму воевал.
А в старости очень культурно
В именье своем проживал.

В имении, в Ясной Поляне,
Любих принимали гостей,
К нему приезжали славяне
И негры различных мастей.

Вступал он с правительством в трения,
Но был он народа кумир,
Закончил граф "Анну Каренину",
А также "Войну и мир".

Но Софья Андревна Толстая,
Напротив, любила поесть,
Она не ходила босая,
Спасая семейную честь.

Великие потрясения
Писатель в быту перенес,
И рОман его "Воскресение"
Читать невозможно без слез...

Легко нам понять-догадаться,
Ведь мы все живем на земле,
Что так не могло продолжаться
В старинской дворянской семье.

Наскучило графу все это,
Решил он душой отдохнуть -
Велел заложить он карету
И в дальний отправился путь.

В дороге, увы, простудился,
И на станционном одре
Со всеми беззлобно простился
И милостью Божьей помре.

На этом примере учиться
Мы все, его дети, должны -
Не надо поспешно жениться,
Не выбрав хорошей жены.
Не надо, ребята, поспешно жениться,
Не выбрав хорошей жены,
Нельзя под венец или в ЗАГС торопиться -
Последствия будут грустны!..

1947-1951

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 28-08-2012 14:08
Алексей Охрименко,Сергей Кристи,Владимир Шрейберг

Батальонный разведчик

Я был батальонный разведчик,
А он – писаришка штабной.
Я был за Россию ответчик,
А он жил с моею женой...

Ой, Клава, родимая Клава,
Ужели судьбой суждено,
Чтоб ты променяла, шалава,
Орла на такое говно?!

Забыла красавца-мужчину,
Позорила нашу кровать,
А мне от Москвы до Берлина
По трупам фашистским шагать...

Шагал, а порой в лазарете
Со смертью в обнимку лежал,
И плакали сестры, как дети,
Ланцет у хирурга дрожал.

Дрожал, а сосед мой - рубака,
Полковник и дважды Герой,
Он плакал, накрывшись рубахой,
Тяжелой слезой фронтовой.

Гвардейской слезой фронтовою
Стрелковый рыдал батальон,
Когда я Геройской звездою
От маршала был награжден.

А вскоре вручили протёзы
И тотчас отправили в тыл...
Красивые, крупные слезы
Кондуктор на литер пролил.

Пролил, прослезился, собака,
Но все же содрал четвертак!
Не выдержал, сам я заплакал,
Ну, думаю, мать вашу так!

Грабители, сволочи тыла,
Как носит вас наша земля!
Я понял, что многим могила
Придет от мово костыля.

Домой я, как пуля, ворвался
И бросился Клаву лобзать,
Я телом жены наслаждался,
Протез положил под кровать...

Болит мой осколок железа
И режет пузырь мочевой,
Полез под кровать за протезом,
А там писаришка штабной!

Штабного я бил в белы груди,
Сшибая с грудей ордена...
Ой люди, ой, русские люди,
Родная моя сторона!

Жену-то я, братцы, так сильно любил,
Протез на нее не поднялся,
Ее костылем я маненько побил
И с нею навек распрощался.

С тех пор предо мною все время она,
Красивые карие очи...
Налейте, налейте стакан мне вина,
Рассказывать нет больше мочи!

Налейте, налейте, скорей мне вина,
Тоска меня смертная гложет,
Копейкой своей поддержите меня -
Подайте, друзья, кто сколь может...

1947-1951

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 28-08-2012 14:29
Владимир Уфлянд

Крестьянин
Крепок костями.
Он принципиален и прост.
Мне хочется стать Крестьянином,
Вступив,
Если надо,
В колхоз.
Судьба у Крестьянина древняя:
Жать,
В землю зерно бросать,
Да изредка,
Время от времени,
Россию ходить спасать
От немцев, варяг
Или греков.
Ему помогает Мороз.
Я тоже сделаюсь крепок,
Принципиален
И прост.

1957

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 28-08-2012 18:25
Пастернак Б. Л.

Отцы

Это было при нас.
Это с нами вошло в поговорку,
И уйдет.
И однако,
За быстрою сменою лет,
Стерся след,
Словно год
Стал нулем меж девятки с пятеркой,
Стерся след,
Были нет,
От нее не осталось примет.
Еще ночь под ружьем
И заря не взялась за винтовку.
И однако,
Вглядимся:
На деле гораздо светлей.
Этот мрак под ружьем
Погружен
В полусон
Забастовкой.
Эта ночь
Наше детство
И молодость учителей.

Ей предшествует вечер
Крушений,
Кружков и героев,
Динамитчиков,
Дагерротипов,
Горенья души.
Ездят тройки по трактам,
Но, фабрик по трактам настроив,
Подымаются саввы
И зреют Викулы в глуши.

Барабанную дробь
Заглушают сигналы чугунки.
Гром позорных телег
Громыхание первых платформ.
Крепостная россия
Выходит
С короткой приструнки
На пустырь
И зовется
Россиею после реформ.

Это - народовольцы,
Перовская,
Первое марта,
Нигилисты в поддевках,
Застенки,
Студенты в пенсне.
Повесть наших отцов,
Точно повесть
Из века стюартов,
Отдаленней, чем пушкин,
И видится
Точно во сне.

Да и ближе нельзя:
Двадцатипятилетье в подпольи.
Клад в земле.
На земле
Обездушенный калейдоскоп.
Что бы клад откопать,
Мы глаза
Напрягаем до боли.
Покорясь его воле,
Спускаемся сами в подкоп.

Тут бывал достоевский.
Затворницы ж эти,
Не чаяв,
Что у них,
Что ни обыск,
То вывоз реликвий в музей,
Шли на казнь
И на то,
Чтоб красу их подпольщик нечаев
Скрыл в земле,
Утаил
От времен и врагов и друзей.

Это было вчера,
И, родись мы лет на тридцать раньше,
Подойди со двора,
В керосиновой мгле фонарей,
Средь мерцанья реторт
Мы нашли бы,
Что те лаборантши
Наши матери
Или
Приятельницы матерей.
____

Моросит на дворе.
Во дворце улеглась суматоха.
Тухнут плошки.
Теплынь.
Город вымер и словно оглох.
Облетевшим листом
И кладбищенским чертополохом
Дышит ночь.
Ни души.
Дремлет площадь,
И сон ее плох.

Но положенным слогом
Писались и нынче доклады,
И в неведеньи бед
За невою пролетка гремит.
А сентябрьская ночь
Задыхается
Тайною клада,
И степану халтурину
Спать не дает динамит.
Эта ночь простоит
В забытьи
До времен Порт-Артура.

Телеграфным столбам
Будет дан в вожаки эшафот.
Шепот жертв и депеш,
Участясь,
Усыпит агентуру,
И тогда-то придет
Та зима,
Когда все оживет.

Мы родимся на свет.
Как-нибудь
Предвечернее солнце
Подзовет нас к окну.
Мы одухотворим наугад
Непривычный закат,
И при зрелище труб
Потрясемся,
Как потрясся,
Кто б мог
Оглянуться лет на сто назад.

Точно лаокоон
Будет дым
На трескучем морозе,
Оголясь,
Как атлет,
Обнимать и валить облака.
Ускользающий день
Будет плыть
На железных полозьях
Телеграфных сетей,
Открывающихся с чердака.

А немного спустя,
И светя, точно блудному сыну,
Чтобы шеи себе
Этот день не сломал на шоссе,
Выйдут с лампами в ночь
И с небес
Будут бить ему в спину
Фонари корпусов
Сквозь туман,
Полоса к полосе.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 28-08-2012 18:37
Юрий Грунин

ОДНОНАРНИКУ

Попраны и совесть и свобода.
Нас загнали в беспредельный мрак.
Ты сегодня «сын врага народа».
Я из плена, то есть, тоже враг.

Я не знал того, что нас так много,
И что здесь хоронят без гробов.
Я не знал, как широка дорога
В этот мир голодных и рабов.

Много нас, усталых, но упрямых.
Много нас, растоптанных в пыли.
В чем же соль, мой друг Камил Икрамов?
Лагеря Сибири – соль земли.

1947

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 28-08-2012 18:56
Борис Пастернак

Скамьи, шашки, выпушка охраны,
Обмороки, крики, схватки спазм.
Чтенье, чтенье, чтенье, несмотря на
Головокруженье, несмотря
На пары нашатыря и пряный,
Пьяный запах слез и валерьяны,
Чтение без пенья тропаря,
Рана, и жандармы-ветераны,
Шаровары и кушак царя,
И под люстрой зайчик восьмигранный.

Чтенье, несмотря на то, что рано
Или поздно, сами, будет день,
Сядут там же за грехи тирана
В грязных клочьях поседелых пасм.
Будет так же ветрен день весенний,
Будет страшно стать живой мишенью,
Будут высшие соображенья
И капели вешней дребедень.
Будут схватки астмы. Будет чтенье,
Чтенье, чтенье без конца и пауз.

Версты обвинительного акта,
Шапку в зубы, только не рыдать!
Недра шахт вдоль нерчинского тракта.
Каторга, какая благодать!
Только что и думать о соблазне.
Шапку в зубы - да минуй озноб!
Мысль о казни - топи непролазней:
С лавки съедешь, с головой увязнешь,
Двинешься, чтоб вырваться, и - хлоп.
Тормошат, повертывают навзничь,
Отливают, волокут, как сноп.

В перерывах - таска на гауптвахту
Плотной кучей, в полузабытьи.
Ружья, лужи, вязкий шаг без такта,
Пики, гики, крики: осади!
Утки - крякать, курицы - кудахтать,
Свист нагаек, взбрызги колеи.
Это небо, пахнущее как-то
Так, как будто день, как масло, спахтан!
Эти лица, и в толпе - свои!
Эти бабы, плачущие в плахтах!
Пики, гики, крики: осади!

1927 год

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 29-08-2012 12:00
Владимир Уфлянд

Уже давным-давно замечено,
как некрасив в скафандре Водолаз.
Но несомненно
есть на свете Женщина,
что и такому б отдалась.
Быть может,
выйдет из воды он прочь,
обвешанный концами водорослей,
и выпадет ему сегодня ночь,
наполненная массой удовольствий.
(Не в этот,
так в другой такой же раз.)
Та Женщина отказывала многим.
Ей нужен непременно Водолаз,
резиновый,
стальной,
свинцовоногий.
----------
Вот ты,
хоть не резиновый,
но скользкий.
И отвратителен,
особенно нагой.
Но Женщина ждет и тебя,
поскольку
Ей нужен именно такой.

1958

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 29-08-2012 12:52
Леонид Чертков

СОЛЬ ЗЕМЛИ

I.
Нас всегда узнают за версту. Провожаемые молчанием,
Мы проходим по улицам, чётко печатая шаг, —
Нас всегда высылают по свежим следам за восстанием,
Мятежом, дезертирством — с короткой командой в ушах.
Есть приказ. Мы спокойно винтовки наводим,
На стволах погасает последний коричневый блик, —
Командиры приходят и командиры уходят,
Но конвой остаётся, — чтобы расстреливать их.
Ставят к стенке. Спокойно работают нервы,
Проверяем затворы и медленно взводим курки.
(В коллективной стрельбе не бывает последних и первых).
...Нам опять начисляют повышенные пайки.
Скверно. Солнце по-прежнему ходит на небо с востока
И с уверенной ленью сползает по насыпи вниз, —
Третий месяц бессмысленно паримся в грязных окопах,
Иногда разряжая обоймы в жиреющих крыс.
Но... если будет приказ, — повинуясь извечной сноровке,
Не меняясь ничуть ко всему привыкавшим лицом,
С равнодушною злостью мы снова поднимем винтовки,
Чтоб кому-то чужому глотку прошить свинцом.

II.
Нас дороги манили дарами войны,
Нам противник запутывал след,
На который зрачок недомерка-луны
Проливал чахоточный свет.
Каждый только и ждал, кого бы убить
И добыче каждый был рад,
И соседу очень хотелось всадить
В партизана первый заряд.
Ведь совсем нетрудно было гвоздить
Сапогом черепа детей
Или старому негру клюкву пустить
На потеху наших людей.
Мы, врываясь в деревни, стреляли кур,
И не жравшие много дней,
Свежевали в жару под колёсами фур
Еще полуживых свиней.
А потом нас мучил кровавый понос
И кровавые блохи в глазах,
И на часы застревал обоз
В тропических лопухах.
Ну а кто ещё оставался жив,
Те — в леса, бросая нам жён,
А мы, керосином солому облив,
Жгли поля с четырех сторон.
Все равно их некому было жать,
А огонь жарил птиц налету,
И нам было радостно сознавать
Нашу неправоту.
Но и знали зато, что за каждым кустом
Стерегут нас стрела и капкан, —
Всё же весело было ружейным стволом
Раздвигать гирлянды лиан.
Ну и что же? Ведь мы не смущались ничем,
Когда пили в Европе за старт,
Когда брали винтовку и пробковый шлем
И колоду засаленных карт.
И теперь нам одно — что пепел стряхнуть,
Что вдогонку пулю послать,
Мы не верим в то, что когда-нибудь
Нам придётся за всё отвечать.
Да и много ли стоила жизнь мелюзги,
Что каждый без промаха бил, —
Устав, фильтровавший наши мозги,
Об этом не говорил.
За собой оставя горы дерьма,
Мы возьмём город лозунгом: грабь!
А потом подпалим посуше дома
Или станем насиловать баб.
А тогда уж никто никого не жалей,
И к мольбам их каждый будь глух,
Когда над весёлою цвелью полей
Захохочет алый петух.

III.
По утрам коридором идут сторожа,
Дребезжа перебором ключей, —
Мы сидим по углам, от озноба дрожа.
И считаем шаги палачей.
Нам хотелось разлиться заразой
По широкой и тусклой стране, —
Неожиданно всех взяли сразу,
Безоружных, в мальчишеском сне.
А потом нам набили колодки
У холодных вечерних костров.
И ушли мы нестройной походкой
Под бесплатный тюремный кров.
Но мы знаем, что ночью осенней
Мы выйдем из этих дверей
И служить нам прекрасной мишенью
Будет зелень солдатских ливрей.
Ибо мы не очень-то тупы
И не станем для этой страны
Оставлять молчаливые трупы
На больших полигонах войны.
Мы не знали вони казармы
И не вымеряны врачом,
Мы — простые жестокие парни
С карабинами за плечом.
Виртуозы смолёной верёвки,
Ювелиры смертельных проб,
Мы ещё почистим винтовки
Под дождя тоскливый синкоп!
Вот мы снова спокойны и строги,
Ни к чему у нас жалости нет, —
Завтра снова большие дороги
Перед нами откроет рассвет.

1953

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 29-08-2012 13:11
Леонид Чертков

Среди ночи выползу за овин
И солому стряхну с бороды, —
И тупо осклабится лунный блин
С небесной сковороды.
Под ногами, привыкшими к жесткости нар,
Шар земной повернется вспять, —
Мне небес не откроет лунный швейцар
И пиджак не поможет снять.
По дорогам уснувшей смешной страны,
Где собор как ночной колпак,
Я уйду поискать иной тишины,
И с горы просвистит мне рак.
Маяки метеоров на черном стекле
И полночное уханье сов
Проведут меня темным путем по земле
И откроют лазейки миров.
Там не будет ни стен, ни дверей, ни окон,
А поля, канавы, кусты, —
И меня никогда не отыщет закон
За пределами мирной черты.

1953

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 29-08-2012 18:36
Михаил Синельников


Мистерии

М. П. Нилину

В холодном коридоре учрежденья,
Перебиваем хлюпким плеском ведер,
Плетется скрип. С авоськами бутылок
Последняя уборщица ушла...

Луч просквозил потемки подземелья,
Приходит сторож в джинсах и в дубленке,
Косметику из сумки достает.
Поет звонок. Впускает гостя, звякнув,
Опасливо откинутый засов.

Обнажены участники мистерий.

От раковины с проржавелым краном
До шатких стульев, застланных дубленкой,
Сатир и жрица, полные желанья,
Несутся трепеща... Мелькают руки,
И волосы, взметаемые вихрем,
Змеятся и ликуют... Мимо кассы
Взаимопомощи и мимо, мимо
Шкафов, где истлевают годовые
Отчеты с мест, анкеты и подшивки
И сочиненья классиков монизма,
Мимо вмурованных в панель магнитофонов
И кабинета, где хранит директор
Эректор в нижнем ящике стола.

И настигает эхо Эпидавра!
О, если б кто–то заглянул в окно...
Но широки задвинутые шторы,
А выше ходят очереди ноги,
Неведомые катятся колеса,
И мельтешит за стеклами метель.

Но снится гул далекой литургии,
И плачет воск, старуха семенит,
Гремят ключами сторожа другие,
Блуждает память жертвой эвменид.
И сердце обрывается, пустея,
Когда за тенью, пролетевшей тут,
Вдогонку, словно тени “Орестеи”,
Любовники нагие пробегут.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 29-08-2012 19:03
Михаил Синельников


Опавшие листья

Е. Рейну

Прогулка с Рейном. Ряд грибной
И чистый понедельник,
А после — очередь в пивной,
Какой–то ресторан дрянной
До истребленья денег.
Я вижу в приступе тоски
Мир невозвратно–жалкий,
Задворки, рынки, чердаки,
Конфорки коммуналки.
Познавши этот поздний быт,
Истленья запах тонкий,
Я был тогда в пельменной сыт,
Одет в комиссионке.
Из ада в рай, из круга в круг
Водил меня Вергилий.
Каких теряли мы подруг,
Какую брагу пили!
Искусства скудную струю
И жизни бормотуху.
А в душу заглянуть свою
Все не хватало духу.
О, как я молод был тогда,
Какой еще зеленый...
В предбанник Страшного cуда
Чернорабочих череда
Вливалась исступленно.
Живые выжимки тюрьмы,
Барыги, инвалиды...
В тягучей очереди мы
Стояли без обиды.
Еще страстей, еще невзгод
Нас не роднило сходство,
И на лице еще налет
Держался благородства.
Но шло надменности взамен
Вечернее смиренье,
Текло от монастырских стен,
Как ветра дуновенье.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 29-08-2012 19:11
Михаил Синельников

Карма

Холод. Монгольские горы.
В снежном лесу листопад.
Словно заглохшие хоры,
Тихие вихри кипят.

Отзвуки жизни таежной,
Жуткой, как сдавленный вой,
Завороженно–тревожной,
Неистощимо–живой.

Всё безнадежнее листья,
Мертвенней и золотей...
Месиво наших корыстей,
Марево наших страстей.

Под белизною сугроба
Скроется клинопись вех —
Завоевателя злоба,
Темный отшельника грех.

Злая судьба командарма,
Скудные дни чабана...
Медленно копится карма,
Смерти зовет глубина.

Нежные, будто младенцы,
Так далеко облака,
Вечные перерожденцы,
Движутся издалека.

Небо высокое Будды
Катится, словно вода,
Через гранитные груды,
Тянется через года.

Волны сапфирного света
Эта вольет пустота
В замкнутый свод Магомета,
В космос открытый Христа.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 30-08-2012 12:33
Леонид Чертков

ИТОГИ

Нас всегда нехватает на эпилоги...
В самой сонной точке земного шара
Уж который год мы подводим итоги
За бетонною стойкой последнего бара.
Время кончено утреннего карантина —
Это час перемены заученных действ:
Отупевших от джаза бессонных кретинов
Заменяют почтенные люди семейств.
Здесь часы протекают в замедленном темпе —
Одичавший Запад и дикий Восток —
Сюда город сбрасывает, как демпинг,
То, чего переварить он не смог.
Утверждаешься в справедливости Беркли,
Наблюдая в соломину льдистый бокал,
И опять в одном помутневшем зеркале
Отражается ряд помутневших зеркал.
Среди тостов, пари и бессмысленных реплик
Сигареты залитой прорежется треск, —
Через час на чешуйках в размазанном пепле
Выпадает искрами звёздчатый блеск.
От коктейлей, проглоченных натощак,
Еле двигаясь, как неживой,
Говорить с чужим о ненужных вещах,
Рискуя своей головой.
«Старых ценностей нет-де, иные не созданы,
Над землёй призрак некой свободы возник, —
Может в эту минуту в Москве или в Лондоне
Навсегда умирает последний Старик».
Пусть он чист и невинен, как горный источник,
Ты источнику горному всё же не верь, —
Ты не знаешь, какого сорта молочник
Постучится наутро в примёрзшую дверь.
«В ту же сторону будет вращаться Земля
И по радио будут всё те же мотивы,
А до них дойдут лишь раскрошенный камень Кремля
Да окаменевшие презервативы».
Не успел ещё выйти — навстречу тебе —
Полупьяной рукой прикрывая погоны,
В дверь вломился со шлюхой майор МГБ —
Пропивать магаданские миллионы.
Будь спокоен — теперь не поможет зарядка, —
Этот час всегда напомнит о том,
Как за шторой бессонного Дома Порядка
Прочернел силуэт, пригрозивший перстом.
Резким газом асфальт обдавая,
В подворотню откатится ЗИС,
По неровным ступенькам ступая,
Ты привычно спускаешься вниз.
Дробно бьют о простывшие кафли
Струйки терпкой и дымной мочи,
И плафоны, что хлором пропахли,
В сумрак скупо цедят лучи.
«А когда в родниках станет красной вода,
И не будет нигде неразрушенных зданий,
Мы возможно припомним, что эти года
Дали нам драгоценную злость ожиданий».
Когда в небе зашарит прожектор,
Под неверной трезвея луной, —
Хорошо по морозным проспектам
Одному возвращаться домой.
А луна обнаглевшим швейцаром
Тебе в душу пытается влезть, —
Он открыл тебе двери даром,
Но теперь приготовил месть.
Он, подобно шпиону и вору
Подползёт к окну твоему,
И придётся задёрнуть штору,
Чтоб закрыть дорогу ему.
Переходы луны через улицы жёстки,
Нет машин и немного не по себе,
Одноцветные кошки на всех перекрёстках
Пересекают дорогу тебе.
И не в силах подняться с умственной мели,
Но держась за уже ушедшим другим,
Ты уходишь один в середине апреля
По кривому асфальту, считая шаги.
Ты сумел бы. В тебе бы достало сноровки,
Повернувшись, уйти через поле и в лес,
Ты сумел бы ножом перерезать верёвки
И сумел бы патроны проверить на вес.
Но ты сам виноват и не следует злиться.
(Пусть просохнет от липкой настойки нутро),
Ты шагаешь пустыми ногами убийцы
В полутёмные арки пустого метро.
Но уже извивается поезд хвостатый
И лампы сбегаются вниз по стержню,
А ты мчишь, обгоняя пустой эскалатор.
И некому крикнуть — гражданка, лыжню!
К сожаленью, обратно придётся вернуться, —
Под часами зевает милиционер, —
С пневматическим визгом ворота замкнутся,
Полусонный, ты снова выходишь наверх.
Ну, как будто всё кончилось благополучно, —
Озверевший кондуктор мелькнёт у окон,
Захватив ускользающие поручни,
Ты вползёшь на коленях в последний вагон.
Но ещё не успеешь осилить порога,
А рванёшься к асфальту под режущий шарк —
Непонятно, зачем в половине второго
Отправлять трамваи в бессмысленный парк?
Но пытаясь с панелью найти параллельность,
Через души дождя равномерно даёт
Огни Эльма трясущийся жёлтый троллейбус,
Тот, который случайно тебя довезёт.
Затекли по стеклу дождевые морщины,
По сравненью с трамваем здесь просто жара,
Ты отвалишься в угол безлюдной машины, —
И кондуктор к тому же, как пробка, стара.
Но так как бус забирает направо,
Соскакиваю на предыдущем углу,
И собою едва не измерив канавы,
Сажусь на панели, как на полу.
Но отряхнув кое-как свои брюки,
Я быстро поднялся и вновь зашагал,
Пока не дало на нетрезвые руки
Окно вытрезвителя жёлтый сигнал.
Здесь, когда выгружают любителей вин,
То воздух захлёбывается в икоте
И долго буксуют колеса машин
На обледеневшей блевоте.
И чтобы тебя не заметил охранник.
Ты к стенке прижавшись, крадёшься, как вор,
И переметнувшись задворками бани,
В три ночи ты ввалишься в собственный двор.
И к свету руку ближе подняв,
Ты в скважине шарил ключом,
А захлопнув дверь за собой в сенях,
Ты её проверял плечом.
Ждёшь в тот час, когда храп и соития в мире,
И не слушают пальцы и спит один глаз,
Как подаст в опустевшем под утро эфире
Позывные синкопы неведомый джаз.
И своею слюной захлебнёшься опять,
И из глотки сорвутся слова —
«Я может быть тоже хочу искать
Блаженные Острова!»
У других были те же заботы, —
Им не лучше пришлось твоего, —
Все умели свести свои счёты,
Но с тобой будет проще всего.
Будет просто, как всё на свете,
Будет жаркий и нудный бой, —
На таком же, как этот, рассвете,
Ты сожжёшь мосты за собой.
Поверх формы напялив спецовку,
После боя, в глухой тишине,
Зарядив напоследок винтовку,
Ты исчезнешь на той стороне.
И сосед о тебе забудет,
Дома ты не оставишь жены...
Ну а если её не будет
Твоей желанной войны?
...После нескольких стычек на перекрёстках
Зимним солнечным утром солдаты придут,
И оставя следы потолочной извёстки,
По расстроенной лестнице вниз поведут. —
По воронкам в асфальте разбитых кварталов,
Мимо вышитых пулями окон и рам
Опустевших домов и убитых вокзалов,
И по задним заснеженным мартом дворам,
По тропинке, мочою простроченной рыжей,
Проведут и поставят к холодной стене.
... Хорошо бы в такую погоду на лыжах
В вихрях солнца растаять в лесной белизне.
...Так же будет пестреть барбизонское небо
И влюблённых ворон разбередит весной,
Не имея в карманах ни денег, ни хлеба,
Я вернусь неизвестно откуда домой.
Тяжело отсчитаю глухие ступени,
Утром мне очень трудно будет уснуть,
Я прижму к холодной стенке колени
И умершую кошку возьму на грудь.
Ветер будет свистеть в изрешеченной крыше
И засасывать в щели хромых пауков,
Только мне это радостно будет слышать —
Я в родной невесёлой Стране Дураков.
Стуча о железо новым железом
В хрусте и треске жилистых свай
Пролязгал по мокрым утренним рельсам
Первый полупустой трамвай.
Вот часы и отпели мой день рождения, —
Значит мне девятнадцать, а двадцать исполнится, —
Я узнаю новое наслаждение —
Тискать в подъезде тело любовницы.
И время пройдёт вереницею лет,
И я стану довольным собою и гордым
И никогда я больше не встречу рассвет
В незнакомой мне части знакомого города.
...По дорожкам от зноя усталым,
Где трава желта, как табак,
В тихий час, когда по бульварам
Педерасты проводят собак.
Под конец мрачноватого душного лета
Я вернусь издалёка и сброшу рюкзак
И с друзьями пропьянствую до рассвета,
А наутро возможно будет и так, —
Возьму и вылью на дрожащую бумагу
Невнятных образов перебродивший сок,
Собрав себя к решающему шагу —
Провесть черту и подвести итог. —
То, что было — забыто, а есть настоящее
И загадывать в будущее нельзя, —
Что мне думать о потустороннем ящике —
Лучше жизни хоть раз посмотреть в глаза.
Если мне не придётся по фене ботать,
Я уйду из мира коктейлей и книг, —
Да и чорта ли мне?! — Придётся работать
Безразлично для этих или других.

1953—54

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 30-08-2012 13:01
Леонид Чертков

Солнце — как сохнет калинный цвет,
Да лебеда дорога, —
А пойду, пойду по молочной росе
По кисельныя ровныя берега.
За морями же земли великие есть,
А путь туда — по версте до версты,
Через поле вдоль, а там и не сесть, —
Наждаком по душе заскребут кусты.
И солдаткой рябина прядает пыль,
Тараканы спят и плетни молчат,
И не пискнет дверь, не дохнёт пустырь —
Ты сюда забрел в не свой листопад.
Там не за горою страна Свят-свят,
Там раздолье — грех, и тишь по утрам,
И куда ни плюнь — все ведет назад,
И малинник туго кивнет полям.
Пусть пропашет стон полосу беды,
Ночь — она уйдет, и луна соврет, —
Поперек тебе — струна борозды,
Лучше бы тебе не заходить вперед.
Лучше по утрам не раздернуть штор,
А заснуть еще да и встать иным,
Лучше — синева в облаков раствор,
И над крышей снега — розовый дым.

1954

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 30-08-2012 13:16
Леонид Чертков

КРУГОВАЯ ПОРУКА

Река вела тропу по кочкам и камням, —
Сквозь пораженный лес, воронки огибая,
Мы шли к востоку, путь условно полагая
По гари на коре и вывернутым пням.
Мы думали, что разыскать не трудно
Останки поселений в здешних пущах,
Их нанести на карту и попутно
Собрать гербарий трав дикорастущих...
Новехонький забор делил поляну,
У проходной, пристроенной снаружи,
Ночной туман на глаз рассеял лужи, —
К нам выступил хозяин из тумана.
Он был непрочь отвлечься на досуге, —
Всего три дня, как выслали соседа, —
И выбивая трубку для беседы,
Он излагал историю округи.
«За месяц устарели ваши карты, —
Дол перекрыт правительственной трассой,
Проектировщики невиданного класса
По всей стране планируют стандарты».
И нас напутствовал на лучшую погоду, —
А мы уже брели по даровому следу, —
И сделав крюк в четыре мили ходу,
Мы подошли к имению соседа.
Тот говорил, окидывая весь,
Слова, как колышки палатки, размещая:
«Последние лет тридцать семь мы здесь
И дети наши никуда не выезжают,
Мы с Божьей помощью живем».
Старик, он был приветливее всех,
И обернувшись, он указал туда, где жил его сосед, —
За элеватором и спущенным ручьем.
Нас вывел через двор и здесь заметил:
«А что нашли — то отдали мальчишке».
И за стеной ему петух ответил.
Мы знали всё — из популярной книжки.
...Ну и сосед! Я потянул звонок, и нам в ответ уже хрипела свора,
Мы видели его за кольями забора, —
Он покривил приветливо лицо
И выстрелил. И тем зарядом соли прикончил молодое деревцо.
...Что ж, мы уносим образцы сухих растений,
Материалы для занятий по ночам...
Им для чего истлевшие останки татарами поставленных строений, —
Их скорчевали с пнями и малиной и выжгли по печам.
Дрезина шла. Из леса доносилось дыханье коллективной лесопилки,
И топоры свербили на юру,
Целебную кору слагали на носилки.
Кто говорит, что мы пришли неподобру?
А бот уже стучал у волнолома,
И дед, запутав палец в бороде,
Сказал: «Напрасно не попробовал залома,
Здесь солят как нигде».

1956

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 30-08-2012 16:14
Дмитрий Быков

О голом Гарри и одетых наших

Член королевской семьи принц Гарри, изрядно приняв с друзьями на грудь, играл в бильярд на раздевание – пара на пару.
Проигрался. Разделся. Снимки голого британского принца попали в Сеть, разразился страшный скандал...

Сегодня голым принца Гарри
Увидел каждый ротозей.
На раздевание играли
Они в компании друзей.

Уэльский принц розоволицый
Стоит неведомо какой,
Еще и с голою девицей,
Прикрыв достоинство рукой.

Будь этот мэн не принц Уэльса,
А русской нации жених,
Уж он такого бы наелся
От верноподданных своих!

«Явить себя в подобном стиле
Способен разве что дебил!»
Ему б охотнее простили,
Когда бы он кого убил.

Но тут бы наши патриоты
Свой проявили резвый ум
И закричали: «Что ты, что ты!
На нем надет нанокостюм!

А если выглядит он голо
Пред вашим зрением косым,
То вы типичный враг престола,
Агент британцев, сукин сын!»

И весь бы телик жег глаголом,
Что королевский отпрыск наш
Не может быть настолько голым,
А это все фотомонтаж.

Как хорошо, что этот Гарри
Способен быть самим собой
Хоть на приеме, хоть в угаре,
Хоть с голой девушкой любой.

А наши, коль в порядке форса,
Для фотосъемки иль кино
Покажут нам кусочек торса –
Пластмассовые все равно.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 30-08-2012 17:16
Тимур Кибиров

Сквозь прощальные слёзы

ВСТУПЛЕНИЕ



Пахнет дело мое керосином,

Керосинкой, сторонкой родной,

Пахнет "Шипром", как бритый мужчина,

И как женщина, - "Красной Москвой"

(Той, на крышечке с кисточкой), мылом,

Банным мылом да банным листом,

Общепитской подливкой, гарниром,

Пахнет булочной там, за углом.

Чуешь, чуешь, чем пахнет? - Я чую,

Чую, Господи, нос не зажму -

"Беломором", Сучаном, Вилюем,

Домом отдыха в синем Крыму!

Пахнет вываркой, стиркою, синькой;

И на ВДНХ шашлыком,

И глотком порту сина, и свинкой,

И трофейным австрийским ковром,

Свежеглаженым галстуком алым,

Звонким штандыром на пустыре,

И вокзалом, и актовым залом,

И сиренью у нас на дворе.

Чуешь, сволочь, чем пахнет? - Еще бы!

Мне ли, местному, нос воротить? -

Политурой, промасленной робой,

Русским духом, едрить-колотить!

Вкусным дымом пистонов, карбидом,

Горем луковым и огурцом,

Бигудями буфетчицы Лиды,

Русским духом, и страхом, и мхом.

Заскорузлой подмышкой мундира,

И гостиницей в Йошкар-Оле,

И соляркою, и комбижиром

В феврале на холодной заре,

И антоновкой ближе к Калуге,

И в моздокской степи анашой,

Чуешь, сука, чем пахнет?! - и вьюгой,

Ой, вьюгой, воркутинской пургой!

Пахнет, Боже, сосновой смолою,

Ближним боем да раной гнилой,

Колбасой, колбасой, колбасою,

Колбасой - все равно колбасой!

Неподмытым общаговским блудом,

И бензином в попутке ночной,

Пахнет Родиной -- чуешь ли? -- чудом,

Чудом, ладаном, вестью Благой!

Хлоркой в пристанционном сортире,

Хвоей в предновогоднем метро.

Постным маслом в соседской квартире

(Как живут они там впятером?

Как ругаются страшно, дерутся...).

Чуешь - Русью, дымком, портвешком,

Ветеранами трех революций.

И еще - леденцом-петушком,

Пахнет танцами в клубе совхозном

(Ох, напрасно пришли мы сюда!),

Клейкой клятвой листвы, туберозной

Пахнет горечью, и никогда,

Навсегда - канифолью и пухом,

Шубой, Шубертом... Ну, - задолбал!

Пиром духа, пацан, пиром духа,

Как Некрасов В.Н. написал!

Пахнет МХАТом и пахнет бытовкой,

Люберецким дурным кулаком,

Елисеевским и Третьяковкой,

Русью пахнет, судьбою, ГОВНОМ.

Черным кофе двойным в ЦДЛе.

- Врешь ты все! - Ну, какао в кафе

И урлой, и сырою шинелью

В полночь на гарнизонной губе.

Хлорпикрином, заманом, зарином,

Гуталином на тяжкой кирзе,

И родимой землею, и глиной,

И судьбой, и пирожным безе.

Чуешь, чуешь, чем пахнет? - Конечно!

Чую, нюхаю -- псиной и сном,

Сном мертвецким, похмельем кромешным,

Мутноватым грудным молоком!

Пахнет жареным, пахнет горелым

Аллергеном - греха не таи!

Пахнет дело мое, пахнет тело,

Пахнут слезы, Людмила, мои.



ГЛАВА I



Купим мы кровью счастье детей.

П.ЛАВРОВ



Спой же песню мне, Глеб Кржижановский!

Я сквозь слезы тебе подпою,

Подскулю тебе волком тамбовским

На краю, на родимом краю!

На краю, за фабричной заставой

Силы черные злобно гнетут.

Спой мне песню, парнишка кудрявый,

Нас ведь судьбы безвестные ждут.

Это есть наш последний, конечно,

И единственный, видимо, бой.

Цепи сбрасывай, друг мой сердешный,

Марш навстречу заре золотой!

Чтоб конфетки-бараночки каждый

Ел от пуза под крышей дворца --

Местью правой, священною жаждой

Немудрящие пышут сердца.

Смерть суровая злобным тиранам,

И жандармам, и лживым попам,

Юнкерам, гимназисткам румяным,

Толстым дачникам и буржуям!

Эх, заря без конца и без края,

Без конца и без края мечта!

Объясни же, какая такая

Овладела тобой правота?

Объясни мне, зачем, для чего же,

Растирая матросский плевок,

Корчит рожи Европе пригожей

Сын профессорский, Сашенька Блок?

Кепку комкает идол татарский,

Призывая к порядку Викжель,

Рвется Троцкий, трещит Луначарский,

Только их не боюсь я уже!

Я не с ними мирюсь на прощанье.

Их-то я не умею простить.

Но тебя на последнем свиданьи

Я не в силах ни в чем укорить!

Пой же, пой, обезумевший Павка,

И латыш, и жидок-коммисар,

Ясный сокол, визгливая шавка,

Голоштанная, злая комса!

Пой же, пой о лазоревых зорях,

Вшивота, в ледяном Сиваше.

Пой же, пой, мое горькое горе,

Кровь на вороте, рот до ушей!

Мой мечтатель-хохол окаянный,

Помнят псы-атаманы тебя,

Помнят гордые польские паны.

Только сам ты не помнишь себя.

Бледный, дохлый, со взором горящим,

Пой, селькор, при лучине своей,

Пой, придуманный, пой, настоящий

Глупый дедушка Милы моей!

Мой буденовец, чоновец юный,

Отложи "Капитал" хоть на миг,

Погляди же, как жалобно Бунин

На прощанье к сирени приник!

Погоди, я тебя ненавижу,

Не ори, комиссар, замолчи!

Черной молью, летучею мышью

Плачет дочь камергера в ночи!

И поет, что поломаны крылья,

Жгучей болью всю душу свело,

Кокаина серебряной пылью

Всю дорогу мою замело!

Из Кронштадта мы все, из Кронштадта,

На кронштадский мы брошены лед! .

Месть суровая всем супостатам,

Ни единый из нас не уйдет!

И отравленным черным патроном

С черной челочкой Фани Каплан

На заводе, заметь -- Михельсона!

Разряжает преступный наган.

Эй, поручик, подайте патроны,

Оболенский, налейте вина!

В тайном ларчике ваши погоны

Сохранит поэтесса одна.

Петька Анке показывал щечки,

Плыл Чапай по Уралу-реке.

Это есть наш последний денечек,

Блеск зари на холодном штыке!

И куда же ты, яблочко, катишь?

РВС, ВЧК, РКК.

Час расплаты настал, час расплаты,

Так что наша не дрогнет рука!

И, повысив звенящие шашки,

Рубанем ненавистных врагов --

Ты меня - от погона до пряжки,

Я тебя - от звезды до зубов.

Никогда уж не будут рабами

Коммунары в сосновых гробах,

В завтра светлое, в ясное пламя

Вы умчались на красных конях!

Хлопцы! Чьи же вы все-таки были?

Кто вас в бой, бестолковых, увлек?

Для чего вы со мною рубились,

Отчего я бежал наутек?

Стул в буржуйке потрескивал венский.

Под цыганский хмельной перебор

Пил в Констанце тапер Оболенский,

А в Берлине Голицын-шофер.

Бились, бились, товарищ, сражались.

Ни бельмеса, мой друг, ни аза.

Так чему ж вы сквозь дым улыбались,

Голубые дурные глаза?

Погоди, дуралей, погоди ты!

Ради Бога, послушай меня!

Вот оно, твое сердце, пробито

Возле ног вороного коня.

Пожелай же мне смерти мгновенной

Или раны - хотя б небольшой!

Угорелый мой брат, оглашенный,

Я не знаю, что делать с тобой.

Погоди, я тебя не обижу,

Спой мне тихо, а я подпою.

Я сквозь слезы прощальные вижу

Невиновную морду твою. -

Погоди, мой товарищ, не надо.

Мы уже расквитались сполна.

Спой мне песню: Гренада, Гренада,

Спойте, мертвые губы: Грена..,



ГЛАВА II



"Ты рядом, даль социализма..."

Б.ПАСТЕРНАК



Спойте песню мне, братья Покрассы!

Младшим братом я вам подпою.

Хлынут слезы нежданные сразу,

Затуманят решимость мою.

. И жестокое, верное слово

В горле комом застрянет моем.

Толстоногая, спой мне, Орлова,

В синем небе над Красным Кремлем!

Спой мне, Клим в исполненьи Крючкова,

Белозубый танкист-тракторист,

Спой, приветливый и бестолковый

В брюках гольф иностранный турист!

Покоряя пространство и время,

Алый шелк развернув на ветру,

Пой, мое комсомольское племя,

Эй, кудрявая, пой поутру!

Заключенный каналоармеец,

Спой и ты, перекованный враг!

Светлый путь все верней и прямее!

Спойте хором, бедняк и средняк!

Про счастливых детишек колонны,

Про влюбленных в предутренней мгле,

Про снующие автофургоны

С аппетитною надписью "Хлеб".

Почтальон Харитоша примчится

По проселку на стан полевой.

Номер "Правды" - признались убийцы,

Не ушли от расплаты святой!

И по тундре, железной дороге

Мчит курьерский, колеса стучат,

Светлый путь нам ложится под ноги,

Льется песня задорных девчат!

На далеком лесном пограничье,

В доме отдыха в синем Крыму

Лейся, звонкая песня девичья,

Чтобы весело было Ему!

Так припомним кремлевского горца!

Он нас вырастил верных таких,

Что хватило и полразговорца,

Шевеления губ чумовых.

Выходи же мой друг, заводи же

Про этапы большого пути.

Выходи, я тебя не обижу.

Ненавижу тебя. Выходи.

Ах, серпастый ты мой, молоткастый,

Отчего ты свободе не рад,

О которой так часто, так часто

В лагерях до зари говорят?

Спой мне, ветер, про счастье и волю,

Звон подков по брусчатке святой,

Про партийный наказ комсомолу

И про маршала первого спой!

Праздник, праздник в соседнем колхозе!

Старый пасечник хмыкнул в усы,

Над арбузом жужжащие осы,

Гармонист подбирает басы,

Под цветущею яблоней свадьба --

Звеньевую берет бригадир!

Все бы петь тебе, радость, плясать бы

Да ходить в ДОСААФовский тир!

От успехов головокруженье!

Рано, рано трубить нам отбой!

Видишь, Маша, во мраке движенье?

Враг во тьме притаился ночной!

Там в ночи полыхают обрезы,

Там в муку подсыпают стекло,

У границы ярится агрессор,

Уклонисты ощерились зло!

Рыков с Радеком тянут во мраке

К сердцу Родины когти в крови!

За Ванцетти с бедняжкою Сакко

Отомсти! Отомсти! Отомсти!

Вот, гляди-ка ты -- два капитана

За столом засиделись в ночи.

И один угрожает наганом,

А второй третьи сутки молчит.

Капитан, капитан, улыбнитесь!

Гражданин капитан! Пощади!

Распишитесь вот тут. Распишитесь!!

Собирайся. Пощады не жди.

Это дедушка дедушку снова

На расстрел за измену ведет.

Но в мундире, запекшемся кровью,

Сам назавтра на нарах гниет.

Светлый путь поднимается в небо,

И пастух со свинаркой поет,

И чудак-академик нелепо

Все теряет, никак не найдет.

Он в пенсне старомодном, с бородкой,

Улыбается, тоже поет.

А потом исполняет чечетку

Славный артиллерийский расчет.

Микоян раскрывает страницы

Кулинарные - блещет крахмал,

Поросенок шипит, золотится,

Искрометный потеет бокал!

Ветчина, да икорка, да пайка,

Да баланда, да злой трудодень...

Спой мне, мальчик в спартаковской майке,

Спой, черемуха, спой мне, сирень!

Спой мне, ветер, веселый мой ветер,

Про красивых и гордых людей,

Что поют и смеются, как дети,

На просторах Отчизны своей!

Спой о том, как под солнцем свободы

Расцвели физкультура и спорт,

Как внимают Равелю народы,

И как шли мы по трапу на борт.

Кто привык за победу бороться,

Мою пайку отнимет и жрет.

Доходяга, конечно, загнется,

Но и тот, кто покрепче, дойдет.

Эх ты, волюшка, горькая водка,

Под бушлатиком белая вошь,

Эх, дешевая фотка-красотка,

Знаю, падла, меня ты не ждешь

Да и писем моих не читаешь!

И встречать ты меня не придешь!

Ну а если придешь -- не узнаешь,

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 30-08-2012 20:06
Михаил Синельников

Римская элегия


В уличном ливне столь сиротливом
Весело встретилась россиянка
С быстро лысеющим, бойко–сметливым
Старшим кассиром из римского банка.
Эта москвичка мила и никчемна,
Радостнолица, горестноглаза —
Осточертели вахты и домны,
Ваши месткомы, овощебазы!
То–то подруги оторопели,
Стали отчаянней или печальней,
Скоро в Сикстинской очнешься капелле,
Страхом придавит святилище спальни.
Ты уезжаешь, чтобы смеяться,
С холодом в сердце стягивать платье
И подниматься к белым палаццо,
Перелетая через объятья.
Ты уплываешь оцепенело,
Ты удаляешься в рестораны —
В зарево розовых крыл Пизанелло,
В те незакатно–вечерние страны;
В автомобили, в отблеск витрины,
В отзвуки виллы, в зелень канала...
Скифской покрытой костями равнины
Ты не любила, ты и не знала.
Пусть перельется жар промежутка
В марево Рима, в звонкие пятна.
А телефонная темная будка
Не позабудется, вероятно.
Пусть же вокзала зарядом тротила
Красная не опрокинет бригада,
И возвратится остывший Аттила
К Вечному Мраку от Вечного Града.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 30-08-2012 20:28
Михаил Синельников

Ал. Рыбакову


Мы по снегам одной походкой
Идем сквозь воющий мороз
В деревню белую за водкой.
С утра товарищ мой тверёз.
Горят в груди с печалью кроткой
Моя любовь, его цирроз.

Вот за окошком — край сугроба,
Но пьем, и в комнате тепло.
Что о себе мы знаем оба,
Все вихрем белым унесло.

Свой ранний опыт, поздний ропот
Мне дарит беззаботный друг,
И глохнет вьюги свист и топот,
И забывается недуг.

И лишь порой проходит мимо
Не заглушаемый вином
Напев любви неутолимой,
Летящей в поле ледяном.

Академик
Группа: Администраторы
Сообщений: 12558 		Добавлено: 30-08-2012 20:51
Вениамин Блаженных

ГОГОЛЬ

Дм.Мережковскому

Что за страшная ночь: мертвяки да рогатые черти...
Зашвырнут на рога да и в ад прямиком понесут...
Ох, и прав был монах - приучить себя надобно к смерти...
Переполнила скверна земная скудельный сосуд...

Третьи сутки во рту ни зерна, ни росинки; однако
Был великий соблазн, аж колючий по телу озноб...
Предлагал чернослив сатана, искуситель, собака!..
Да еще уверял, что знакомый приходский де поп!..

Я попа-то приходского помню, каков он мужчина,
Убелен сединою, неспешен, хотя и нестар...
А у этого - вон: загорелась от гнева личина,
Изо рта повалил в потолок желтопламенный пар.

А потом обернулся в лохматого пса и залаял!
Я стоял на коленях, крестился резвей и резвей:
- Упаси мя, Господь, от соблазна, раба Николая!..
- Сбереги мою душу, отец мой духовный, Матвей!..

... А когда прохрипели часы окаянные полночь,
Накренился вдруг пол и поплыл на манер корабля,
Завопила вокруг ненасытная адская сволочь,
Стало небо пылать, зашаталась твердыня-земля.

Я стоял, как философ Хома: ни живой и ни мертвый...
Ну как веки поднимет и взором пронзит меня Вий?..
А потом поглядел в потолок: чьи-то руки простерты,
Чьи-то длани сошли, оградили в господней любви...

Третьи сутки пощусь... Третьи сутки во рту ни росинки...
Почему мне под утро пригрезилась старая мать?..
Помолись обо мне, не жалей материнской слезинки...
Сочинял твой сынок, сочинял, да и спятил с ума...

Страницы: << Prev 1 2 3 4 5  ...... 238 239 240  ...... 312 313 314 315 Next>> ответить новая тема
Раздел: 
Театр и прочие виды искусства -продолжение / Курим трубку, пьём чай / СТИХИ О ЛЮБВИ

KXK.RU