Большая Вапнярка

Раздел:  --== Все разделы ==-- ------------------------------------------------------------- ОБЩИЙ РАЗДЕЛ ВОСПОМИНАНИЯ ШМАС в/ч 64369 ПОИСК ОБЪЯВЛЕНИЯ ВАПНЯРКА / ВОСПОМИНАНИЯ / Большая Вапнярка

Страницы: << Prev 1 2 3 4 5  ...... 14774 14775 14776 14777 Next>>

Автор	Сообщение
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 23-04-2010 14:08
	«СЕКРЕТЫ» Среди игр, в которые мы играли в детстве в военном городке, были «секреты». Где-нибудь в укромном уголке вырывалась небольшая ямка. Ее дно как можно красивее украшалось цветками, разноцветной бумагой, фантиками, фольгой, которую мы добывали из конденсаторов и прочей мишурой. Затем ямка закрывалась стеклом – благо, битого стекла после войны было в избытке – и тщательно маскировалась. И показывали «секреты» закадычным дружкам и подружкам. Удивительно было, когда в потайном месте разгребалась аккуратно земля – и открывалось окошечко в мир несусветной красоты. Полюбовавшись, «секрет» опять тщательно маскировали. Интересно было и разыскать чужой «секрет», и если там было что-то интересное, чего не было у тебя, вытащить это и устроить свой «секрет» в новом месте. Такая разновидность кладоискательства, игра в «пиратов и кладоискателей». Нигде больше, кроме городка, я такой игры не встречал. И сейчас, наверное, лежат под землей уже больше полувека ненайденные и забытые «секреты». …то-то будут ломать голову археологи будущего, находя такие артефакты! Какие только теории будут придумывать. Но «секреты» останутся секретом, тайной вапнярской цивилизации… Цитировать
vigen Группа: Участники Сообщений: 349	Добавлено: 23-04-2010 20:54
	АППАРАТНАЯ (продолжение). P.S. В моей жизни аппаратная и её обитатели сыграли исключительную роль, я был дружен абсолютно со всеми последователями первых ребят: О.Снурницыным, О.Кулигиным, В.Васильцовым. Вот они: Снурницын, Кулигин и Васильцов. Причём, последний служил уже два года. Цитировать
vigen Группа: Участники Сообщений: 349	Добавлено: 24-04-2010 02:11
	Тут же был дан приказ изловить негодяя и проверить на бешенство. Но хитрый негодяй то ли забоялся, то ли застыдился своего безобразного поступка – и куда-то смылся. Больше его в городке не видели. Да, не повезло Тузику, под выбраковку попал. Видать, кто-то подержал на привязи или закрывал, легавые, как и большинство охотничьих псов, очень приветливы. Ну, Вы тут детей пугаете, "уколы в живот", а как же больные диабетом, которые сами себе годами инсулин вводят?! У меня тоже укус был на охоте недалеко от части. Кота подстрелил, птичек, знаете, певчих люблю. Через недельку панариций вздулся, уже в Виннице пошёл вскрывать и ляпнул по простоте душевной. Через пару деньков "за мной пришли". Я, по той же простоте, послал их по другому адресу, на что получил убедительный ответ со ссылкой на санкции, применяемые к злостным уклонистам от профилактики особо опасных инфекций. (Знал бы, что всё закончится 40-ка поездками в санстанцию, прихватил бы голову животного на гистологию). А домой не выдают,- вакцина живая. Так и ездил, по 2 часа в день тратил. А ещё и сухой закон, противоестественный для студента. А вот доча моя год назад позвонила мне из Ильичёвска и сообщила, что её укусил очень милый ёжик. Наверное сам бы я никуда не обращался, ( уж я то знаю, как она умеет тискать животных), но рассказал своей принцессе о нынешней эпидобстановке. Менее чем через час она была в травмпункте. Сейчас, кажется,- 7 уколов с разными титрами вируса, зависит от места укуса. Но наутро её снова пригласили, предложили госпитализацию. Я сразу смекнул, что дело "пахнет" иммуноглобулином, а госпитализация производится из-за высокой вероятности анафилактического шока, степень летального риска при этом возрастает на несколько порядков. Благо есть сейчас ненавистные мною мобилы, хирург оказался понятливым парнем, как я и подумал, "ноги растут" от реакции эпидемиолога во время доклада о сдачи дежурства на пятиминутке,(ненавижу менторские нравоучения врачей-теоретиков). С хирургом мы быстро просчитали обходы бюрократических штучек, благо "кухня" знакомая, и он тоже не бездетный. Обошлось. Года три назад пришлось поносить десятую - юбилейную гипсовую повязку, девять предыдущих сносил в Вапнярке, подробности неинтересны. У отца были спаниели, овчарки, (странно, вроде овец не было), но самым знаменитым был Топик, кривоногая милая такса, которую знали в части абсолютно все. Он угадывал маршрут хозяина и гордо семенил метрах в семидесяти впереди, порыкивая и облаивая людей в форме. Этой дистанции хватало, чтобы застегнуть воротнички гимнастёрок и подтянуть ремни, а то и просто смыться. Умиление он вызывал в военторге, где вставал на коротенькие задние лапы, вытягивая длинное тело, и назойливо, пританцовывая выпрашивал сначала немного колбаски, а потом шёл в бакалейный отдел за сладким. Домой возвращался то с большим бантом, то с нарисованными на ушах звёздочками. У меня были только фокстерьеры и ягдтерьеры, только суки. Кобель - чужая собака, по мужикам знаю. Великая ответственность за продолжение рода! Слева - Топик, (в правом нижнем углу), эскортирует гостя своего хозяина генерала А.Микояна. Справа - наша домашняя любимица, старушка - Малышка, ей 13-й год, в мои руки родилась и в мои же рожала, (не считая нескольких операций). Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 26-04-2010 08:43
	О! И панариции были - на обоих больших пальцах, и юбилейная (первая ) гипсовая повязка года три назад... Не, точно в городке мистика какая-то! А вот к медицине и прочей ветеринарии прочнная нелюбовь. И неприятно, и на маму насмотрелся, как она с каждым больным страдала. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 26-04-2010 11:16
	ВОЕНТОРГ В маленьком магазинчике Военторга возле трехэтажного здания штаба – особый запах, характерный для сельмагов. В одном крошечном торговом зале торгуют продовольствием, в другом – промтоварами, и запах свежего хлеба мешается с запахом одеколона и гуталина. В продовольственном отделе – хлеб, крупа, макароны, масло, сахар, халва – главное солдатское лакомство, дешевая карамель. Карамель двух типов – подушечки и шарики. Подушечки и шарики обсыпаны сахаром, чтобы не слипались, и в них разная начинка из повидла. Подушечки одноцветные, белые или розовые, а шарики бывают с прожилками, как ягоды крыжовника или крошечные арбузики. Подушечки и шарики – без обертки, продавщица набирает их алюминиевым совком и насыпает на грубую коричневатую упаковочную бумагу. А еще – «Раковые шейки», белые продолговатые карамельки с розовыми поперечными полосками и в фантиках с изображением красных раков. Через много лет узнаю, что эти карамельки пользовались большим успехом в Англии, но для экспорта пришлось делать другие фантики – по английским законам тех времен на упаковке нельзя было изображать другой продукт, не тот, что внутри. Были еще «Гусиные лапки» с гусями на фантиках, и разные леденцы – «Театральные», «Мятные», «Барбарис». Наверное, были какие-то правила торговли, потому что дорогие шоколадные конфеты продавались за территорией части, в буфете офицерской столовой. «Мишка на севере», «Южная ночь», «Каракумы», «Василек», «А ну-ка отними» - всех не упомнишь. Все в красивых фантиках, и у девчонок было занятие – собирать фантики, показывать друг другу коллекции, меняться. А самые дорогие конфеты – фигурный шоколад, шоколадные наборы в коробках, родители привозили из культурно-торговых центров – вапнярского вокзала, Тульчина, Томашполя. Помню, как в буфете на вокзале мама покупала пустотелые шоколадные ракушки в разноцветной фольге и рассказывала, что до войны в каждой такой ракушке лежало дешевенькое колечко, или сережки, или какая-нибудь безделушка – то, что сейчас называется «киндерсюрпризом». А уж шоколадные наборы… Коробки высочайшего полиграфического качества, украшенные бумажными кружевами, каждая конфетка в своей кружевной салфеточке, и – обязательно! – в каждой коробке блестящие жестяные щипчики, чтобы не брать конфеты руками. И не только шоколадные – точно так же оформлялись наборы маленьких печеньиц, вафель, сухих пирожных размером с конфету. В промтоварном отделе продавались предметы казарменного быта – погоны, эмблемы, звездочки, пуговицы, портянки, мыло, мочалки и полотенца, гуталин, клинковые бритвы, помазки, мыльный порошок «Нега» для бритья, станочки и лезвия безопасных бритв, разнообразные флакончики с дешевым солдатским одеколоном и дорогим офицерским «Шипром» – мальчишки собирали коллекции разноцветных пластиковых пробочек. А еще – матросские складные карманные ножи с деревянными колодками и металлической петелькой, чтобы привязывать шнурком к поясу – мечта каждого мальчишки Пуговицы делались тогда из латуни, и для ухода за ними продавались маленькие жестяные бутылочки «Асидола», пластиковые дощечки с прорезью и жесткие щеточки с короткой щетиной. Пуговицы вставлялись в прорезь на дощечке (чтобы не замазать асидолом форму), смазывались асидолом – это что-то вроде зеленоватой сметаны с запахом нашатыря – и через несколько минут надраивались щеточкой до золотого блеска. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 26-04-2010 16:21
	АБОЛИШИН Я не помню ни его родителей, ни где жил этот парнишка со странной фамилией Аболишин – и не знал тогда что английское слово abolition означало движение за отмену рабства в США. Он учился в нашей Цаповской школе, был старше меня и моих дружков, и фамилия его была на слуху – любил, похоже, озорничать. Между городком и школой проходила линия узкоколейки, по которой маленький паровозик таскал вагоны и платформы с гравием к станции Вапнярка. Для мальчишек железная дорога была замечательным развлечением. Во-первых, учитель рисования, сумрачный высокий хохол, выводил нас на уроках на железную дорогу, чтобы объяснить, что такое перспектива, почему рельсы сходятся к горизонту. Во-вторых, в балласте можно было найти кремешки. И забравшись под кровать или в какой-нибудь темный закуток, бить кремнем о кремень, смотреть, как летят искры и нюхать этот особый запах, который получался от искр. В-третьих, можно было по-партизански прикладывать ухо к рельсу и по звуку узнавать, что откуда-то издали приближается невидимый еще состав. И, наконец, можно было прицепиться к подножке вагона и прокатиться – что, конечно, категорически нам запрещалось. И вот однажды весной, во время перемены, когда все носились по школьному двору, вдруг раздался крик: «Аболишин под поезд попал!» Все рванулись к узкоколейке. Поезд уходил к Вапнярке, еще были видны последние вагоны, а недалеко от дороги быстро собиралась кучка учеников. Я бросился туда – на траве молча, раскачиваясь от боли, сидел тот самый Аболишин. Запомнил только бледное запрокинутое лицо и раздавленный колесом, лопнувший по швам черный ботинок. Крови не было – она еще не проступила наружу. Тут прибежали учителя, нас отогнали от места происшествия, захлопотали, оказывая помощь. Кто-то изо всех сил зазвонил в школьный колокольчик, созывая нас в классы. Так что дальнейшего я не видел. Эта история стала суровым уроком, и уж после этого случая попытки прокатиться прекратились. Аболишина еще видел пару раз в школе – на костылях, с толсто перевязанной ногой, но, похоже, он жил не в городке – воспоминаний о мальчишке на костылях у домов в городке зрительная память не сохранила… Цитировать
vigen Группа: Участники Сообщений: 349	Добавлено: 27-04-2010 14:33
	Узкоколейка. Между городком и школой проходила линия узкоколейки, по которой маленький паровозик таскал вагоны и платформы с гравием к станции Вапнярка.Для мальчишек железная дорога была замечательным развлечением. Чужой опыт менее поучителен, чем свой, очевидно, это правило справедливо для мальчишек всего мира. Конечно, мы слыхали о трагическом происшествии, но(!) "с нами такого, конечно, случиться не может!" Это касалось и гранат, и патронов, и лазаний по крышам и деревьям. Когда груженый щебнем поезд преодолевал этот мизерный подъёмчик по пути в Вапнярку, уже метрах в 50-70ти от школы, взобраться на подножку тамбура какой-нибудь из платформ или теплушек для нас не составляло никакого труда. Жаль расписание не было жёстким. Случалось, и на танцы в железнодорожный клуб добирались, правда, был высокий риск испачкать одежду, а после поездки на паровозной тяге возникало неодолимое желание тот час же умыться. Кремни в балласте меня мало интересовали, поскольку с раннего детства приходилось бывать с отцом в Адлере, где он комиссовал правительственные самолёты, за ним был даже забронирован номер в ведомственной гостинице на берегу моря, потому, как их не выпускали до тех пор, пока какой-нибудь тихоходный ИЛ-14 не долетит до аэропорта назначения. Вот и просиживали мы на галечном пляже, где отец и показывал, и рассказывал, как высекали огонь на войне. Но возле рельсов можно было найти нечто, куда более интересное, это грязно жёлто-зеленоватые куски серы. До сих пор не знаю, то ли серу тоже возили, то ли использовали с углем для создания топливной смеси для паровозов, ведь без окислителя по теплотворности это - порох, лишённый бризантных свойств. Но мы-таки варили свой "порох", в несколько иных пропорциях, по рецепту из журнала "Юный Техник", для изготовления самодельных ракет. Аммиачную селитру принёс мой отец, уж не помню, что ему наплёл, варили у меня на кухне с Серёгой Ясницким и Сашей Хусточкой. Помню, как однажды он загорелся в кружке прямо на плите, и мне пришлось срочно выбросить это варево на клумбу через окно, которое из-за резкого серного запаха приходилось держать открытым. Кстати, там же плавили свинец со стрельбища, аккумуляторный был очень вонюч. Заправляли это твёрдое топливо в гильзу 12 или 16-го калибра, этот двигатель обёртывался ватманом, в трубку вставлялся парашют и наконечник. Всё срабатывало, кроме парашютов, правда, иногда наши ракеты улетали градусов под 90 прямо со стартового стола! А на переменках, кроме стрельб из самопалов в ближайших кустиках, популярным было подкладывание патронов, а чаще щедро начинённых спичечной серой стреляных гильз от мелкашки. В товарных составах бывали и пассажирские вагоны. Как-то летом, наши учителя устроили нам поход с палатками, и мы с комфортом ездили в Цекиновку , разбили лагерь на берегу Днестра, купались, ловили рыбу, готовили еду на костре, всем очень понравилось, но, и это естественно, многое нам запрещали. На следующий год мы настояли на такой же экспедиции, учителя не очень хотели ответственности, да и пара часов в школе,- не пара дней вдали от домашних хлопот, но мы сильно настаивали. И вот утром возле школы нас собралось больше полутора десятков, затем , после долгого ожидания, пришёл кто-то из учителей и сообщил, что наш поход не состоится. Маршрут мы знали, какие-то деньги у нас были, опыт по "прокорму" тоже, и мы двинулись на станцию, хотя, кто-то отказался, пообещав хранить молчание. Там пассажирского вагона не оказалось, и мы уехали в теплушке. Дорога туда занимала часов 5-6, сидеть в деревянном ящике:- ни тебе обзора, ни комфорта, и мы в большинстве своём перебрались на открытую платформу, прицепленную рядом. По приезде, сразу спустились по очень крутому, поросшему густым кустарником, берегу Днестра к самой воде, где и разбили две, а может и три палатки. Лагерь находился чуть выше по течению от траверса Сорокской крепости. И тут уж запретов ни кто не чинил, но мы сразу повзрослели, почувствовали риск и ответственность. Всё было просто великолепно, ловили рыбу, кому-то попался даже судачок, "мужчины" занимались огнём, "женщины" - кухарничали, каждый вёл себя соразмерно своим силам, проказничать ведь было не перед кем, а случись чего, сопли ни кто утирать не станет. Течение реки там очень быстрое, камни - острые, но ни кто не поранился, не тонул, не получил ожогов. Я сплавал на молдавский берег, но в Сороки голым не пойдёшь, а для точного "попадания по месту", приходилось заплывать метров на 150 выше по течению, что сильно отбивало охоту. В палатках помещались с большим трудом, отчётливо помню, как меня во сне щекотала жесткая кудрявая шевелюра Яника Рубинского, и терпкий запах жаренного лука от чьего-то одеяла, явно взятого с кухни. По-моему, на третий день прямо у палаток из зарослей кустов с треском появился мой отец. Шума не было, мы достаточно насладились свободой, вернулись в часть на машине. Когда в прошлом году мы созвонились по СКАЙПу с Ларисой Марковой,- первое, что она вспомнила, был этот наш прекрасный поход. Мой отец был человеком резким, остаётся только догадываться о той нахлобучке, которую получили наши учителя, для нас это осталось за кадром. На втором снимке: Саша Хусточка, ныне - муж Ларисы Марковой фотографирует меня. На третьем: первая поездка с учителями. Нет той узкоколейки теперь, уж лет 20 как нет, но по спутнику (см.) чётко видна и насыпь, и двойная лесополоса. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 27-04-2010 15:39
	ДЕТСКИЙ САДИК Детский сад в/ч 64369 размещался в финском домике, за территорией части, на опушке леса. Большая веранда, огороженный беленым штакетником двор – маленький мир детства. В прихожей – ряд шкафчиков, покрытых желтым лаком, на каждом шкафчике переводная картинка – грибки, вишенки, а то и самолетик, танк или пушка – для мальчишек. Когда приходишь, первым делом переодеваешься, у всех, особенно в младшей группе, были одинаковые халатики из веселого ситчика. Обувь тоже была сменная. Помню, как один мальчик несколько раз обувал садовскую обувь – и все не на ту ногу. Воспитательница отправляла его переобуваться, он даже на завтрак опоздал. Но пришел – и опять не на ту ногу. И тогда скрестил, поменял местами ноги и так и пошел к своему столику. У детсадовской еды какой-то особенный запах – я вспомнил его, когда привел в детский сад своего сына, уже через много лет и за тысячу километров от Вапнярки. Игрушек было много, хватало на всех. Они хранились в больших ящиках из толстой лакированной фанеры – ящики сами были игрушками, из них можно было составлять грузовики, пароходики, все, что придумаешь. Были самые разные конструкторы, металлические и деревянные, были книжки-раскладушки из картона, матрешки и пирамидки. Раздражали своей бесполезностью игрушечные наборы столярных инструментов – лучковая пила, которая ничего не пилила, деревянные молоточки с хилой ручкой и окованным железом бойком, которыми ничего нельзя было забить – и это при том, что все мальчишки уже работали с настоящими инструментами или видели, как работают взрослые. Когда выходили на прогулку в лес, брали с собой игрушечные ведерки, совки и лопатки, сачки и ботанизирки – жестяные овальные коробочки для сбора растений, которые носились на боку, как немецкий противогаз. В эти коробочки складывали головки репейника, а потом под руководством воспитательницы выделывали из них разные фигурки, чаще всего медведей и зайцев. Еще одним интересным и полезным занятием была лепка из глины. Лепили разные фигурки – каждый свою, а еще нас приучали к коллективной работе, мы лепили колбаски из глины – «бревна» - а воспитательница складывала из них избушку. А потом возле нее появлялась глиняная репка, фигурки дедки, бабки, внучки, Жучки, кошки и мышки. Меня тогда очень занимал вопрос, из чего делают настоящие бревна. Лес вокруг городка был прозрачный, буковый, грабовый и дубовый, деревья начинали ветвиться низко и широко, вырезать из такого дерева цилиндрическое бревно – это ведь адская работа! А простая мысль, что есть деревья – сосны – с цилиндрическими стволами, как-то не приходила в голову. Очень нравились игрушки из бумаги. Тогда выпускались такие альбомы с напечатанными деталями игрушек – машин, кораблей, зАмков. Эти детали надо было аккуратно вырезать, а затем склеивать. Больше всего запомнилась синяя легковушка с запасным колесом на багажнике и рыцарский зАмок. Если дуть в центр этого запасного колеса, машинка ехала, а в зАмке был откидной мостик с фигуркой рыцаря на коне. В конце 70-х я покупал сыну польские журналы – там рассказывалась история какого-то самолета или корабля, часть страниц была сделана из толстой бумаге и на ней напечатаны детали для склейки – та же идея, но уже для подростков, все было напечатано очень точно и подробно, деталировалось вплоть до штурвала и педалей на самолете. Совершенно замечательно проводились праздники, особенно Новый год. Заранее старшие склеивали для младших грибки – коробочки для подарков, шляпки разрисовывали под мухомор, а на ножках рисовали зеленую траву. Из ваты делали шарики – снежки, и обмазывали их снаружи клейстером, чтобы они держали форму, а на клейстер насыпали какой-то белый блестящий порошок – тогда выпускался такой для имитации снега на елке. Готовились представления, особенно запомнил, как изображали тройку с ямщиком. Ямщиком был Толик Сильковский, самый большой и серьезный мальчик в садике. Родители сделали ему замечательный костюмчик – тогда продавалась такая жатая бумага самых разных цветов, мягкая, как ткань, и достаточно прочная. У Толика был темно-оранжевый тулупчик и вырезанный из фанеры топор за поясом, раскрашенный, как настоящий. А тройку изображали наши местные красавицы – мамы распустили и подвили волнами им волосы – «гривы», а на голову сделали из картона шапочки в виде лошадиных голов, точнее, в виде шахматных коней. Толик правил тройкой, держась за разноцветные ленты – вожжи, а девицы грациозно «били копытами». Малышня таких номеров еще делать не умела, поэтому младшая группа изображала просто зайчиков – помню, как мучилась мама с костюмом, стараясь накрахмалить уши, чтобы они стояли. Но, конечно, самый роскошный новогодний костюм был у сына одного старшины. Отец сделал ему абсолютно точную копию солдатской формы – вплоть до сапог, ремня и «птичек» на голубых погонах. В младшей группе детского сада и пришла ко мне первая большая любовь в виде Светки Лапшиной – маленькой блондиночки с вечно замурзанным личиком. Я все норовил сесть с ней за один столик, стать в пару на прогулке, а она – кокетка! – все удирала. Я пламенно любил ее весь детский садик, даже фотография сохранилась: на травке сидит Светка – довольная, рот до ушей, с одной стороны, отстранившись, Олежка Миклин, а с другой я – стараюсь сесть поближе, прикоснуться плечом. А вот в школе Светку совершенно не помню – наверное, уехала куда-то и вся любовь кончилась. Но зато помню стишок, который читал на выпускном утреннике в детском саду: Как на крыльях время мчится, Пролетает день за днем, Скоро мы пойдем учиться, Скоро в школу мы пойдем! Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 27-04-2010 16:02
	По приезде, сразу спустились по очень крутому, поросшему густым кустарником, берегу Днестра к самой воде, где и разбили две, а может и три палатки. Лагерь находился чуть выше по течению от траверса Сорокской крепости. Поездки в детстве на Днестр соверенно не сохранились в памяти... А вот в Тирасполе был на праздновании 10-летия ПМР, как журналист. Цитировать
vigen Группа: Участники Сообщений: 349	Добавлено: 27-04-2010 17:24
	А вот в Тирасполе был на праздновании 10-летия ПМР, как журналист. Я только однажды проехал с отцом вверх по Днестру, кажется,мы с ним встретились в Одессе. Это было за долго до войны, помню Тирасполь, особенно запомнил очень старое армянское кладбище в Григориополе. Григориополь был основан в 1792 году армянскими переселенцами из Измаила. Меня тогда поразило это кладбище, могилы были точно такими же, как в Армении, все надписи по-армянски, в городе множество людей арменоидной расы , но буквально все ассимилированы. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 28-04-2010 08:54
	В Тирасполе красивый народ. Смешение народов и рас оказалось удачным. А фраза снова резанула слух. Вот и у нашего поколения появилось свое "до войны"... Когда слыхал такое в Приднестровье или Абхазии, как-то не мог сразу сообразить, о каких годах идет речь... Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 28-04-2010 14:13
	ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА Эта удивительная картина и сейчас стоит у меня перед глазами, хотя был тогда классе во втором или в четвертом… Наполненный водой полузаросший окопчик за Горкой. Трава растет по краям, а дно чистое, светлое. На дне, под водой – косо воткнувшийся небольшой снаряд. Ну, в снаряде ничего интересного, этого добра вокруг городка было навалом. А вот когда я подошел, с берега прыгнула в воду серо-зеленая лягушка и поплыла в прозрачной воде ближе ко дну, затаилась возле снаряда. И в лягушке не было ничего интересного, в любой луже этого добра навалом. Но вдруг на голове у лягушки я увидел – корону! Сначала мне показалось, что три маленьких головастика присосались к ее голове. Потом подумал, что нет у головастиков такой привычки. Заходил с разных сторон, пытаясь разглядеть, что там у нее на голове, подобрал сухую ветку и бил ей по воде, пытаясь спугнуть лягушку, заставить ее выскочить на берег. Но она только забивалась поглубже под снаряд. Потом это занятие мне надоело и я ушел. Но что это было – не знаю до сих пор. То ли какая-то мутация, то ли повреждена была голова и так заросла, то ли действительно присосались какие-то паразиты – но вид был именно такой, как будто у лягушки выросла корона на голове. С тремя кончиками, такого же цвета, как лягушка, мягкая – кончики отгибались назад, когда лягушка плыла, но и упругая – восстанавливала свою форму, когда лягушка останавливалась. Может быть, из такого феномена и родилась сказка про царевну-лягушку? Цитировать
Alex Группа: Администраторы Сообщений: 158	Добавлено: 02-05-2010 18:15
	Большое спасибо Ивану Григорьевичу Паламарю, работавшему в нашей школе с декабря 1957г. по июнь 1967г., который дополнил информацию к фотографии. Очень жаль, что Евгений Николаевич Мова это уже не увидит. Уточню отчество - Гречко Евгения Филимоновна, учитель украинского языка и литературы. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 04-05-2010 08:38
	"5-й неизвестный" на фото - по-моему, Витя Рогожин (я о нем рассказывал). А вот учительница, 2-я справа, это Барбышева Мария Ивановна, моя классная руководительница в 5-м классе. После Вапнярки жила в Житомире. А мужчина рядом с ней, если не ошибаюсь, завуч - по крайней мере, был завучем, когда я учился во втором классе. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 04-05-2010 17:23
	ВЕЛОСИПЕДЫ В маленьком военном городке начала 50-х велосипеды были целым миром. Прокатившийся дважды через Вапнярку фронт и привезенные из Германии трофеи оставили целые табуны разномастных «двухколесных коней». И даже простое рассматривание их (почему-то особенно много стояло велосипедов около зданий цикла) было для пацанов отличной конструкторской и технологической школой. Ведь вся конструкция – на виду, было понятно что для чего и как работает, и было интересно, как это все сделано. Помню рули самой разной формы, с разными ручками, иногда сияющие новым никелем, иногда тронутые ржавчиной. Некоторые надевали на рули гофрированные противогазные трубки, тогда можно было класть руки не только на ручки, а везде, где удобно, менять положение при длительных поездках. На рулях крепились звонки, фонарики, рычаги ручного тормоза. Звонки были разные, но в основном – корпус-колокольчик с рычажком сбоку. Нажмешь рычажок – зубчатый сектор крутил шестеренку, на которой была насажена поперечина с болтающимися тяжеленькими шайбочками на концах – поперечина вертелась и шайбочки били по корпусу. А вот на одном велосипеде звонок был особый: от нажатия кнопки из гибкого тросика возле колеса высовывалась стальная проволочка, цепляющая за спицы, и спицы издавали приятный музыкальный звон. Ручной тормоз действовал на переднее колесо – резиновая подушечка прижималась прямо к шине. Было два основных типа привода ручного тормоза – тросиковый и рычажный. Рычажный чаще ставился на дамские велосипеды – изогнутый вдоль руля рычаг действовал на шток с резиновой подушечкой, а в тросиковом движение передавалось от рукоятки к подушечке через тросик. Фонарики на неосвещенных вапнярских улицах и дорогах были обязательной принадлежностью велосипеда. Фонарики были самой разной формы и питались от генераторов – так мы знакомились со способами получения электричества. Рифленая головка генератора – динамки – прижималась к колесу, и генератор питал лампочку фонарика. Генератор обычно ставился на вилку переднего колеса, а рядом с ним частенько ставили счетчик – закрепленный на спице цилиндрик при каждом обороте сдвигал на шаг звездочку счетчика, подсчитывая путь, пройденный велосипедом. На втулки переднего и заднего колеса часто подвешивали кольца из резиновой ленты. Дело в том, что на поверхности втулок постоянно было масло, которое выделялось из подшипников. На масло налипала пыль, и втулки выглядели неаккуратно. А резиновое кольцо при движении эту пыль счищало и втулки сияли чистым никелем. Практически на всех велосипедах были багажники. Велосипед частенько был транспортом для двоих. Молодые-неженатые возили девушек, посадив их боком на раму перед собой. Молодые отцы делали для малолетних чад сидения на раме – от простеньких седел, до мини-стульчиков с подлокотниками, подножками и подушечками, обшитых тесьмой с бахромой или помпончиками. Ну, а чада постарше или младшие братья возились на багажнике. Велосипеды чаще всего были черного цвета, рама украшалась тонкими цветными полосками, идущими вдоль труб. Поэтому особенно запомнился чей-то новый велосипед Харьковского завода, сияющий ярко-синей краской. На втулке руля обычно крепилась эмблема завода и было очень интересно эти эмблемы рассматривать, разбирать русские и иностранные буквы. Обязательной принадлежностью была кобура с инструментом и велоаптечкой. Мастерских не было, если в пути случалась поломка рассчитывать можно было только на себя. Толково продуманные фигурные ключи позволяли полностью разобрать и собрать велосипед, а велоаптечка с резиновым клеем, кусочками наждачной бумаги, трубочками для ниппелей и резиновыми кружочками помогала отремонтировать любой прокол. В мужских велосипедах треугольная кобура крепилась к раме под седлом, а в дамских прямоугольная подвешивалась к седлу сзади. По моде тех лет мужчины носили широкие брюки, а женщины – широкие юбки. Поэтому велосипедисты зажимали правую штанину над ведущей звездочкой прищепкой (для щеголей выпускались специальные алюминиевые зажимы), чтобы штанина не попала в звездочку, а в дамских велосипедах заднее колесо прикрывалось красивой разноцветной сеткой, прикрепленной к крылу, чтобы юбка не попала в спицы. Для мелюзги, которая не доросла еще до сидения, дамские велосипеды были удобнее, чтобы ездить, стоя на педалях, но и на мужских мы ездили, просовываясь боком под раму. …ну и верхом велосипедного шика был велосипед с моторчиком Д-4, которым обзавелся кто-то из наших офицеров. С каким восхищением разглядывали мы чудо-машину, каплевидный бачок на раме, маленький глушитель, перемазанный маслом и пылью, вдыхали запах бензина, трогали теплую оребренную головку цилиндра! Уже через много лет, в Зеленограде, я приучал к технике своего сына и мы вместе с ним поставили моторчик Д-5 на его детский велосипед. Надо было видеть, с каким шиком подкатывал он к детскому саду, глушил мотор и, расстегивая на ходу шлем и кожаную куртку, шел в свою старшую группу… Путь велосипедиста начинался с трехколесного велосипеда. До сих пор помню свой, наверняка сделанный на каком-то военном заводе, перешедшем на мирные рельсы. Рама из тяжелых стальных полос, толстые прочные спицы, руль из прутка, а не из трубки, точеные из дерева ручки – все покрашено шаровой военно-морской краской. Впереди большое колесо с педалями, сзади два маленьких. Сломать такую конструкцию было невозможно, и если не попал велосипед в переплавку, то и ныне стоит где-то – несокрушимо. Но возобновлялось производство гражданской продукции. Все чаще нашим ребятам покупали маленькие удобные трехколески. У них было три одинаковых колеса и цепная передача со звездочкой. Когда детишка осваивал езду на трех колесах, снималось одно из задних колес с длинной осью и велосипед становился двухколесным. Такие велосипеды были уже у многих и пацаны с упоением устраивали гонки на стадионе. Первым чаще всего был Вадька Першин – парнишка азартный и упрямый. А я уже вырос из своего трехколесного, а у родителей не было денег на двухколесный. Но вот, наконец, у кого-то подрос сын и родители купили с рук красный велосипед Ленинградского завода. Он был не такой красивый, как у других, но чуть-чуть больше и с рамой как у взрослых. До сих пор помню этот день – только что прошел дождь, небо было ярко-голубым, черная утоптанная земля перед домом была влажной, и на ней была какая-то травка, стелющиеся стебельки с овальными листиками. Мама вынесла этот красный велосипед и сказала: – Так ты же не умеешь кататься! Я на самом деле, никогда не катался еще на двухколесном. Но желание было так велико, что я сказал: – Умею! – сел и… поехал! Вильнул пару раз рулем, но удержался и покатил. Через короткое время я стал участвовать в гонках на стадионе – и обгонял всех пацанов, включая знаменитого Вадьку Першина. Я быстро смекнул, в чем дело – у моего неказистого колеса были чуть побольше, и передаточное отношение другое – за каждый оборот педалей я проходил больший путь. Но никто как-то не предложил поменяться на гонку велосипедами, а я помалкивал. Освоив гонки и исколесив весь городок, я начал осваивать «экстрим», трудные маршруты. И вот однажды поехал поперек дороги, влетел с размаху в кювет – и передняя вилка отлетела вместе с колесом. Ремонтировать велосипед мы ходили с отцом в мастерскую за городком. Там выковали из прутков новую вилку, латунным припоем впаяли ее на место и даже покрасили красной краской. Велосипед стал еще неказистее, но зато и крепче. Так и катался на нем, пока не вырос. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 07-05-2010 16:21
	САМОЛЕТЫ Читать я научился еще до школы и помню самый первый текст, который прочитал на улице, самостоятельно: «Запретная зона. При попытке перейти будет открыт огонь». Эта надпись – черные буквы на бледно-зеленом щите с красной окантовкой – была около аэродрома. Аэродромом поначалу было просто ровное поле на территории городка. Собственно и аэродрома не было – зимой по этому полю бегали зайцы, оставляя смешные следы: задние ноги впереди передних. Потом поле было огорожено столбиками с натянутой между ними стальной проволокой, помню ее совсем новой, без малейшего следа ржавчины, приколоченную к столбикам скобами, а не гвоздями. Первыми на аэродром прилетели истребители, кажется, легкие ЯКи, зеленые сверху и голубые снизу, с красными коками. Потом были ЛА – запомнились по более тупым, чем у ЯКов носам, и штурмовики ИЛ-2 – по пулеметам стрелков-радистов. ИЛы стояли вдоль аэродрома и словно целились из пулеметов в наш дом. Самолеты только садились – с аэродрома они уже не взлетали, только иногда прокатывались, ревя моторами, по жухлой аэродромной траве. Потом появились пикирующие бомбардировщики ПЕ-2 и ТУ-2. «Пешки» были красивее – у них был не киль, а две шайбы на концах стабилизатора, да и вообще как-то изящнее. Самолеты были настоящие, боевые, с аккуратно приклепанными круглыми или овальными латками в местах пробоин. Курсанты возились с ними, разбирали и собирали, запускали моторы, а для пацанов не было большего удовольствия, чем пробраться на аэродром и залезть в самолет. Незаметно пробраться в истребитель было трудно – надо было открывать кабину, а вот у бомбардировщиков внизу были люки. И с замиранием сердца мы прокрадывались к самолету, залазили в люк и тихо, как мыши сидели в выкрашенном изнутри желтой краской фюзеляже, разглядывая ребра шпангоутов и стрингеров, змеящиеся трубопроводы и кабели, всякие непонятные пока штуковины. Иногда часовые нас ловили, и тогда отправляли «на губу» - в красный пожарный ящик возле караулки, наполовину заполненный желтым прохладным песком. Строгий начальник караула с красной повязкой на рукаве, стараясь придать физиономии свирепость, выяснял фамилии задержанных и обещал сообщить родителям. И действительно сообщал, после чего дома каждому задавали более или менее крупную головомойку. Как пелось в песенке про АБВГДейку, это была учеба и игра. С одной стороны, взрослые понимали и даже одобряли и интерес к технике, и ловкость разведчика, пробирающегося в запретную зону. Поломать или навредить мы ничего не могли, озорство было безвредным. С другой стороны – надо было и к дисциплине приучать, и, главное, опасались, чтобы не случилось чего – часовой по ошибке не подстрелил, не зажало где-нибудь железякой. И мы, и взрослые это понимали, взаимных обид не было. Иногда после отсидки «на губе» часовой дарил сидельцу самодельную игрушку – вырезанный солдатским ножом ветрячок-пропеллер или искусно выгнутый из металлической окантовочной ленты свисток. Но настоящий пир начинался, когда самолет разбирался окончательно. Часть деталей шла на изготовление учебных пособий – до сих пор помню, как волокли солдатики куда-то в сторону цикла крыло истребителя. Остальное сортировалось на черный и цветной металл, разбиралось для удобства перевозки и складывалось в сараях возле автороты. Сколько же богатства и полезных вещей было в самолете! На больших камерах от шасси из красной авиационной резины можно было плавать, когда нас вывозили на речку или пруд. Из маленьких – от хвостового колеса – камер добывалась самая лучшая резина для рогаток. Синие, с просверленными тонкими дырочками в хромированных головках трубчатые штоки от моторов с воздушным охлаждение легко превращались в насосы, из которых можно было обливаться водой. Долго-долго вертелись тяжеленькие бронзовые волчки, добытые из гироскопов – куда там самой лучшей магазинной юле! Опаловые зернышки силикагеля были, конечно, невкусными, но они так интересно прилипали к языку! Как прилипает язык к железу на морозе многие уже испытали, но ведь зернышки были теплыми – и все равно липли! А какие фантастические узоры и картинки можно было увидеть, если расколотить толстенное бронестекло и рассматривать его с торца! И не думайте, что расколотить бронестекло было легче, чем распилить клапан, чтобы добыть из него таинственный горящий металл литий. А какие сабли получались из желтых алюминиевых трубопроводов, если из как следует расплющить! А сколько провода можно было смотать с трансформатора или ротора электромотора и сколько потом думать, куда же этот провод можно приспособить! Приборы – это особый разговор. Пружинки и шестеренки, циферблаты, которые светились в темноте и круглые стеклышки были лучшими игрушками. Трудно было распиливать конденсаторы, зато какие ленты серебряной фольги добывались из них! И не у всех получалось аккуратно разбить баллон радиолампы, чтобы не повредить упрятанные внутри таинственные волоски и проволочки. Все же не придумаешь детства счастливей и игрушек интересней, чем были у нас в городке. Потом появились реактивные самолеты. Первым был ЯК-15, такой же зеленый сверху и голубой снизу, как его поршневые братья, с прямым крылом и соплом под брюхом. Он прилетел своим ходом, но как-то особого впечатления не произвел. А вот прибытие двух первых МИГов стало событием. Их привезли на грузовиках, и для того, чтобы довезти до аэродрома, пришлось разбирать главные ворота военного городка. Неокрашенные, сияющие блеском полированного алюминия, с яркими цапоновыми кольцами вокруг воздухозаборника - у одного красное, у другого синее, с высокими килями над соплом – это были уже самолеты нового века авиации. И последние самолеты, которые я запомнил по Вапнярке, были американские бомбардировщики В-29. Именно американские, а не туполевские их копии ТУ-4. Четыре самолета прилетели летом 1958 года – осенью этого года я уехал из городка, и на аэродроме их не помню. Они садились на поле между городком и Вапняркой и, конечно же, мальчишки бегали их встречать. Здесь скрывается какая-то тайна. В Интернете везде говорится о трех В-29, которые совершили вынужденную посадку в СССР после налетов на Японию и стали образцами для копирования в КБ Туполева. Но в Вапнярку прилетали именно американские самолеты – у отца долгое время была сумка с бортовыми инструментами, и на всех стояло клеймо «Made in USA». Да и сами инструменты явно «не наши» - молоток с плексигласовым бойком, фонарик с лампочкой на длинном гофрированном шланге, и прочая экзотика. От набора остался у меня только маленький молоточек – но с тем же клеймом. Как иначе он мог попасть в наш военный городок? Может быть, это был последний путь «американцев», которых надо было разобрать и утилизировать бесследно, подальше от чужих глаз. Вот и послали их в вапнярскую глушь… Но, конечно, Вапнярка не могла не подарить сюрприз, не продемонстрировать еще раз свое величие. Уже после моего отъезда в городке был поставлен на постаменте истребитель-перехватчик Як-27, как символ мощи советских ВВС, как украшение городка и место проведения торжественных мероприятий. И вот зашел однажды ко мне в Госдуму первый заместитель председателя ЦКРК КПРФ Геннадий Матвеевич Бенов. Поговорили о том, о сем, и вдруг выясняется, что Бенов – летчик, генерал, служил в штабе Прикарпатского военного округа, не раз бывал в нашем городке. И именно по его распоряжению в авиационные части ПрикВО было передано несколько самолетов для установки на постаменты – можно сказать, «крестный отец» вапнярского памятника. После того, как Украина стала самостийно-незалежной, местечковые «патриоты» срубили с постамента красную звезду, и на крыльях самолета на месте красных звезд намалевали «жовто-блакитные» круги – эмблемы украинских ВВС. История – дама очень ироничная. Не придумать для этих ВВС лучшего памятника, чем ржавеющий и зарастающий кустарником самолет на облупленном постаменте в разоренном военном городке – но с «жовто-блакитными» кругами на забывших о полетах крыльях. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 12-05-2010 16:34
	СОЛДАТСКОЕ КИНО Фильмы в городке показывали в двух местах – в кинозале клуба и в летнем кинотеатре возле зданий цикла. Особо ярких воспоминаний о художественных фильмах почему-то не осталось. Помню мультики – длинные, добротно сделанные советские мультики. «Необыкновенный матч» - о футбольном матче в магазине игрушек между командами СМИ (секция мягких игрушек) и хулиганистыми деревянными футболистами. (Второй серией был «Матч-реванш», если не ошибаюсь, те же команды встречались в матче по водному поло). Перед матчем деревянные орали песенку: Дрожите, жалкие мурзилки, Мурзилки, ха-ха-ха! Из вас посыплются опилки, Ха-ха, опилки и труха! Помню какой-то мультик о ленивом медвежонке и пользе физкультуры. Помню кусочки фильма «Три мушкетера», кажется, американского, там мушкетеры пели что-то вроде «Вар-вар-вар-вари». Помню французскую комедию о том, как в маленький городок приходит таинственная посылка с надписью «достойнейшему жителю города». Сначала идет общегородская драка за звание достойнейшего, а потом, когда любопытный почтмейстер заглянул в посылку и увидел непонятный валик – такая же драка за отказ от посылки, ибо никто не знает, что это. В конце концов оказывается, что посылка предназначалась скромному городскому изобретателю, у которого был фонограф для прослушивания этого валика. Помню кусочки из комедии «Аршин-мал-алан». Кусочки из чешской(?) комедии «Пекарь императора», там огромный глиняный человек – символ всеразрушающей войны – оживал от вложенной в лоб монетки и уничтожал своего создателя… А вот советскую киноклассику не помню – фильмы «Суворов», «Кутузов», «Чапаев», «Александр Невский», фильмы о Шипке и «Варяге» не воспринимались как фильмы, они казались частью жизни, были как бы исторической памятью. Но учебные фильмы для солдат помню хорошо. В СССР была мощнейшая студия научно-популярных и учебных фильмов, государство заботилось о повышении уровня образования и культуры. Вот только почему-то в городке об этом не заботились и мальчишек на учебные киносеансы для солдат не пускали. Тем интереснее было спрятаться в солдатском строю – солдаты нам всячески помогали – и пробраться мимо бдительного старшины в кинозал, спрятаться между рядами кресел. Или через служебный вход, сцену, затянутую экраном, оркестровую яму пробраться в полутемный зал – и чаще всего тут же быть выдворенным на улицу: пока глаза привыкали к полутьме после залитого солнцем двора, старшина хватал за шкирку и отправлял опять на солнышко. Но если удавалось пробраться – узнавал массу интересных вещей. С тех самых пор я помню, как работает аккумулятор и почему в бортовой сети танка 24 вольта. Как делаются чайные тонкие стаканы – от загрузки шихты до закалки и нанесения на них гравированного узора. Как наиболее экономным способом грузить ткани в товарные вагоны. Как устроен кинескоп телевизора и как он стал из круглого прямоугольным. И тогда никакого особого внимания не привлек фильм о том, как добывают опий – ценное сырье для фармакологической промышленности. Девушки в китайских конических шляпах шли по маковому полю и маленькими серпиками надрезали маковые головки. А голос за кадром пояснял, в какое время это лучше делать, потом показывали, как сок густеет и к вечеру те же девушки шли обратно, серпиками соскребая загустевший сок и складывая его в баночки. Затем показывали химический завод и продукцию – таблетки, баночки, ампулы с препаратами. И никому даже в голову не приходило, что кто-то может использовать эту информацию для приготовления наркотиков. Ну, так же, как после показа фильма о приготовлении компоста из навоза никто не стал бы жрать этот компост – мерзко же. Такие вот были времена, такой нравственный климат в обществе. Пережитки сталинизма. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 26-05-2010 17:41
	МЫ ВЫШЛИ ИЗ ОДНОГО ПОДЪЕЗДА Мы жили в одном доме – или, как говорили, ДОСе, Доме Офицерского Состава. И даже в одном подъезде. Но я на втором этаже, а Женька Мова – на первом, как раз под нашей квартирой. Его семья приехала из Германии, поэтому у Женьки на столе были всякие интересные штучки – немецкие почтовые марки (кто же из мальчишек не проходил через увлечение марками?), большая серебряная монета в одну марку – старинная, еще до первой мировой войны, алюминиевые пфенниги с орлом и свастикой, а сбоку была привинчена немецкая машинка для точки карандашей – раньше никогда такого не видел. Женька был старше меня, учился на класс или два впереди, так что в закадычных дружках мы не были, у каждого своя компания. Запомнилась его нестандартная фамилия и манера разговаривать, точнее, рассказывать – тихая речь, чуть склоненная набок голова и черные глаза с лукавинкой. Знакомство было недолгим, но вот запомнилось. Потом пути разошлись, он уехал с родителями в Германию, я с мамой и сестрой в Днепропетровск, и только в 2010 году, когда неожиданно наткнулся на сайт нашего городка в Интернете, увидел фото из его альбома и попытался разыскать. На мое электронное письмо он не ответил, но я вдруг наткнулся на его письмо ко мне. В 2007 году на каком-то форуме он заметил меня – я не прячусь за никами, подписываюсь фамилией – и написал письмо, напоминал о Вапнярке, просил ответить. Для Александра Трубицина - Евгений Николаевич Мова (17.11.2007 11:45) Александр! Мы когда-то жили с Вами в военном городке в Вапнярке, где служили наши отцы. Я там жил с 1949 по 1957 год включительно. Хорошо помню Вас и вашего отца - он отвечал за физподготовку офицеров и курсантов части. Я поддерживаю связи с вапнярцами - с Нестеровыми, Миляевыми и другими. Мне было бы приятно, если б Вы черканули мне пару строк на мой адрес: actoronn@tochka.ru P.S. Я живу в Москве, журналист, писатель. Мова Евгений Николаевич. Но форум был случайным, я туда не заходил, и письмо обнаружил лишь через три года. На пару черканутых по указанному адресу слов ответ не пришел. Женьки уже не было – он умер в 2009 году… Но Интернет хранит наши следы – и вот что оказалось. Я всегда с юмором относился к урокам литературы, писал сочинения по настроению – или отписаться, или ввернуть какой-нибудь перл из «нарочно не придумаешь». Но на выпускном сочинении в днепропетровской средней школы рабочей молодежи (я уже работал токарем на крупнейшем в СССР ракетном заводе п/я186, ныне «Южмаш») выбрал свободную тему и написал «по-настоящему» - о своей работе, о мужиках, с которыми работал вместе и вместе гонял на скутерах в заводской водно-моторной секции, как говорится, «о времени и о себе». После чего был вызван на педсовет (сочинение было отмечено в ОблОНО) и предложена мне была рекомендация на журфак Днепропетровского университета. Учитывая, что я был рабочим пареньком, а мой завод был шефом университета, попросту подносился студенческий билет на блюдечке с голубой каемочкой. К вящему удивлению педсовета я от предложения превежливо отказался, сказал, что будучи привержен технике и точным наукам, желал бы ступить на инженерную стезю. Потом уже приходила к нам домой учительница русского языка, убеждала маму убедить меня идти в журналисты – но не убедили. К тому возрасту я уже хорошо понял, что журналист – существо зависимое, что писать надо что прикажут, что вторая древнейшая профессия только чуть-чуть отличается от первой – отказ был категорическим. И поехал в Смоленск, к отцу, поступать в только что открывшийся там филиал МЭИ. А в тот же год, наверное, Женька Мова поступал на журфак в МГУ. И поступил, и окончил, и начал работать журналистом, причем достиг степеней известных – работал, как оказалось, в системе Гостелерадио, вещании на зарубежные страны, был корреспондентом «Комсомольской правды» во Франции. Он окончил МГУ в 1970-м, я свой СфМЭИ, по специальности «промышленная электроника» в 1971-м, так что поступали, наверное, в один год. Потом он учился в аспирантуре – и я тоже. И поступали примерно в одно и то же время. Но он окончил ее в 1980-м, а я окончить не смог – прервала длительная командировка на завод С.П. Королева в Куйбышеве. Но учились практически в одно время. А журналистикой мне все же довелось заняться. Когда демики затеяли свои «реформы» и «перестройку», когда был развален вместе с сотнями других мой НИИ, когда мой городок, мою Вапнярку делали «заграницей» - я взялся за перо. Писал для «Советской России» - одной из немногих газет, не продавшихся демикам, и горжусь тем, что в 1994 году стал одним из первых лауреатов премии «Слово к народу». Премия была с нулевым денежным содержанием, но это было дело чести. Среди лауреатов этой премии в том году была Жанна Касьяненко, которая стала моей любовью, женой и судьбой, которая умерла в 2004 году и о которой я написал книгу «Умереть любимой». И вот, когда я зашел на сайт Евгения Николаевича Мовы - http://evg-mova.narod.ru/ - понял, что только случайно наши пути не пересеклись в те окаянные 90-е. Оба жили в Москве, я писал статьи, он – короткие стихотворения. Но одинаково наполненные омерзением и презрением к демикам. Уверен, что если бы посылал он их в «Советскую Россию» - встретились бы мы в редакции. Но так получилось, что как солдаты в бою поддерживали друг друга огнем издали, не зная даже, кто влепил снайперскую пулю в лоб врага, кто автоматной очередью дал тебе передышку, чтобы перезарядить верную трехлинейку, мы сражались вместе, не зная друг о друге. И – таинственные пересечения судеб – на сайте «Самиздат» есть работы Евгения Мовы и работы Евгения Касьяненко, первого мужа моей Жанночки… Так что и журналистом мне выпало быть – как Женьке, и писателем тоже, как ему, хотя не хотел быть ни тем, ни другим. Но от судьбы не уйдешь, и вышли мы из подъезда нашего ДОСа на дорогу, которая выбрала нас. И еще один мальчик вышел из нашего подъезда – Юра Миляев. Наши пути прошли параллельно, как и с Женей Мовой. Я работал инженером-электронщиком и программистом в Зеленограде. И знал, что там же, в Зеленограде, работает Юрик Миляев из нашего городка – но пути как-то не пересеклись, до сих пор не пересеклись. Каждый делал свое дело, каждый по-своему защищал Родину, Юра – инженерной работой, Женя – пером журналиста. А мне выпало, как писал Киплинг, soldier an’ sailor too. Но вышли мы из одного подъезда ДОСа войсковой части №64369. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 03-06-2010 19:46
	ЦВЕТЫ Цветы в быту нашего городка занимали особое место. В детстве это воспринималось как данность, а сейчас уже стало ясно, почему так было. Представьте – конец 40-х – начало 50-х. Война совсем рядом, не успела еще уйти из памяти и быта, напоминала о себе и развалинами, и суровыми деталями быта – самодельными корытами, алюминиевыми мисками, эмалированными железными крУжками, грубой мебелью и прочими неустройствами. А людям хотелось красоты – и что могло ее дать прекраснее и быстрее, чем цветы? Каждую весну начиналось обустройство клумб – и возле офицерских домов, и возле солдатских казарм, и возле учебных корпусов цикла. В старых трехподъездных домах обычно делали две круглых клумбы между подъездами и протягивали узкие клумбы вдоль дорожек к подъездам. Перекапывали землю, приносили с развалин кирпичи и наискось, чтобы красиво было, зубчиками, прикапывали их вокруг клумб. Да еще белили их. Было как бы негласное соревнование – чей дом лучше украсится клумбами. На круглых клумбах сажали что-то пышное – пионы, георгины или «майоры», красно-оранжевые цветы в высокими усеченными конусами посередине. А на узких – поскромнее, пониже. Помню оранжевые ноготки, семена которых, острые серпики-коготки мы собирали осенью для весенней посадки, настурции, на которых вырастали зеленые шишечки, страшно жгучие на вкус, хуже перца. И чернобривцы с как бы бархатными красными лепестками и каким-то не цветочным, а скорее овощным запахом. А еще – какую-то особую траву с белыми полосками вдоль длинных зеленых листочков. Кому-то и этого было мало, и позади домов высаживали высокие мальвы, а вдоль стен – вьюнки. Мы называли их граммофончиками за цветки-раструбы. Дикие вьюнки росли повсюду и были совсем неинтересны. А вот из садового можно было вырвать нераспустившийся цветок, пожевать его основание со сладковатым соком, а потом дунуть – и он с легким хлопком лопался. А еще до начала перекопки клумб мы ходили в лес собирать подснежники. Зеленые стебельки со склоненными нежными белыми овальчиками головок появлялись рано, пробивались на проталинках сквозь прошлогоднюю коричневую листву. И с ранней весны у нас обязательно стоял на столе вазочке маленький белый букетик. Мама все говорила, что настоящие подснежники синие, но они встречались редко и были не такие красивые, мы называли их пролесками. Наверное, мы многие цветы называли неправильно. Бело-желто-лиловые цветочки, которые называют анютины глазки, мы называли иван-да-марья. Ну, в самом деле, не бывает глазок такого цвета. А вот иван-да-марья – все понятно, лепестки одного цвета – Иван, другого – Марья, так мама и поясняла название. А анютиными глазками мы с сестрой называли другие – маленькие, пятилепестковые, какой-то удивительной, радостной голубизны. Они были точно такого цвета, как глаза мамы, и она подносила их к глазам, чтобы мы увидели, что цвет в точности тот же самый. Потому и звали их чаще мамины глазки. А они назывались незабудками... До сих пор в мельчайших деталях помню картину – поляна на краю Горки, возле узкоколейки. Поляна вся пронизана светом, пробивающимся через листву буков и грабов, а на изумрудной, даже на вид шелковой траве густо рассеяны яркие звездочки диких гвоздик. А как вспомню – так пожалею, что не художник… А возле Горки рос шиповник. В июне он покрывался розовыми душистыми цветами, в которых водились изумрудно-бронзовые июньские жуки. Но они были неинтересные, меньше, чем майские, рогачи и носороги. И летали плохо. А вот мухи-львинки летали хорошо, долго держались в воздухе. Мальчишки придумали занятие – охоту на этих мух, крупных, похожих расцветкой на пчел. Чаще всего львинки усаживались на цветы пионов. Надо было взять тоненькую ниточку, сделать на конце петлю и подкрасться к цветку. И пока муха занималась своими важными делами, подвести петлю под лапку и быстро затянуть. А потом прогуливаться с недовольно жужжащей мухой на ниточке, как с воздушной собачкой. Кстати, о пионах. Ботанику у нас преподавала Нинель Гавриловна, фамилию, к сожалению, не вспомню. Учительницей была замечательной, водила нас на экскурсии в лес, а еще помню, что именно она дала мне почитать книжку про Гулливера. Так вот Нинель Гавриловна как-то рассказала, что скрещивать породы пионов можно разрезая и соединяя клубни. Например, если отрезать половинку красного и половинку белого клубня, а потом соединить их и посадить, то вырастет красный с белыми прожилками или наоборот. Здесь я могу путать детали, пусть специалисты меня поправят, наверное, процесс более сложный, но суть, в целом такая – операции на клубнях. И вот я – дитя техники – задумываюсь, и решаю, что если, например, провести операцию, вставив в один клубень части другого в шахматном порядке, то ведь шахматный узор появится и на лепестках! И собрался уже было провести эксперимент – но тут пришлось уезжать из городка… Но вот что я больше никогда и нигде не встречал, кроме Вапнярки – это разноцветные васильки. Они росли на пшеничном поле за узкоколейкой, перед школой. Васильки были всех оттенков синего цвета, от темно-синего до светло-голубого – это еще как-то было понятно, но были и чисто белые, и лиловые, и почти красные. Девчонки плели из них венки – искусство, которое я так и не освоил. И это было очень красиво – гармонично соединяющиеся в своей пестроте цветы. Уже через много лет я прочитал, что изменение цвета у цветов может указывать на то, что в земле скрываются руды каких-то редких металлов и геологи ищут их по цветам. Что же скрывается в глубине того поля? Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 08-06-2010 08:45
	ОПОЗ Если входишь в городок через центральные ворота, то справа было большое – аж трехэтажное! – белое здание штаба. А слева, от этого здания и до скверика перед клубом был пустырь. Я не помню, были ли там развалины. Может быть, и были, по незамысловатой планировке городка дома выстраивались по линиям, но для ребят моего возраста это был пустырь. Наверное, дома на пустыре все же были, и были взорваны в войну, и развалины были разобраны – ближе к клубу я помню заросший колодец канализации, заваленный разным мусором (я там нашел заржавленный немецкий автомат) – значит, была система канализации, а она на пустыре не нужна. И вот на этом пустыре решили разбить сад. Помню, как мы вместе со взрослыми копали там ямы, сажали деревья, и на каждое дерево привязывали картонку с фамилией того, кто посадил. Где-то была и моя фамилия – да вот не вспомню уже, где. Но посадить – это полдела, надо еще ухаживать и поливать, а также охранять – непонятно, от кого. Сами же сажали, сами поливали – ломать и портить желания не возникало, а посторонних в городке не было. Но, тем не менее, наш женсовет решил приучать нас к делу и дисциплине. И вот собрали нас в кинозале клуба, по-летнему темноватом и прохладном, и предложили создать отряд, или, скажем, команду (чтоб по-тимуровски) для ухода за садом. Больше всего обсуждалось название, как эту команду назвать. Что-то все казалось «не так», и тогда я пискнул, что надо назвать по буквам (слова «аббревиатура» я еще не знал) – Отряд По Защите Зеленых Насаждений, ОПЗЗН или как-то так. Идея понравилась, и в конце концов было принято название ОПОЗ – Отряд По Охране Зелени. Через пару дней в новопосаженном саду нам поставили военную палатку, а над входом прикрепили табличку «ОПОЗ». Составили список дежурств, назначили посты и маршруты обходов – все, как по-настоящему. В палатке хранились всякие садовые инструменты и вода для поливки. К дежурству и работе мы относились серьезно, но – дети есть дети – после недели дежурств, когда было ясно, что не деревца никто не покушается, игра стала приедаться. Мы начали носиться по саду и обливать друг друга водой, запасенной для полива деревьев. И тогда взрослые решили нас озадачить. У Юрки Дойникова была очень бедовая мамаша. Небольшого роста, громогласная, веселая, круглолицая, она играла в самодеятельной «Свадьбе в Малиновке» какую-то бандитку из окружения пана атамана Грициана Таврического. Папироска во рту с ярко и широко напомаженными губами, модные среди блатных «фиксы» - коронки на зубах, сделанные из фольги, нарумяненные свеклой щеки, шинель, подпоясанная бюстгальтером, за который был воткнут пистолет, а в чашках лежали гранаты – такой вот сценический образ. И вот среди детишек пустили слух, что какие-то ужасные хулиганы собираются напасть на сад и поломать деревья – надо быть наготове. Не помню, когда и как прошло нападение и задержание, но помню как вдоль забора со стороны клуба двигалась странная фигура в какой-то шубе (несмотря на лето) и большой шапке, скрывающей лицо. А детишки, уцепившись со всех сторон за шубу, тащили эту фигуру к палатке с табличкой «ОПОЗ». Подоспела подмога, все вместе затащили «хулигана» в палатку – и из-под шапки показалось смеющееся лицо Дойниковой. Она уже упарилась в своей шубе, употела, и тут же выскочила на свежий воздух – перекурить. А в сентябре мы писали сочинение на тему «Как я провел лето». Я описывал дежурства в «ОПОЗ»е и очень старался написать покрасивее. И перестарался. В предложении «Я дежурил у столика» вывел такую маленькую закорючку у буквы «л», что учительница не могла прочитать слово и решила, что я написал «стошка» - и поставила мне четверку. И было мне так обидно, что и сейчас этот случай помню. А сад – как видел я в фильме Наташи Гудылиной – и сейчас растет. Значит, не зря мы старались. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 10-06-2010 10:59
	ВЫСТАВКИ Ежегодно, обычно зимой, в одной из комнат клуба проводились выставки. Мужчины обычно выставляли приборы и наглядные пособия, которые делались для обучения курсантов. Женщины – шитье, рукоделие, картины. А детишки – лепку из пластилина, выпиливание лобзиком, рисунки, модели кораблей и планеров. Конечно, в памяти сохранилось немногое. И неудивительно – учебные стенды были просто непонятны. Запомнились только некоторые экспонаты. Прежде всего – сверкающий лаком роскошный приемник «Мир», сделанный у меня на глазах соседом дядей Колей Говейлером. Потом – стенд с образцами боеприпасов: снаряды, мины, гранаты были выточены из дерева в натуральную величину, разрезаны вдоль и половинки наклеены на фанеру, а рядом наклеен листок с цветным чертежом и тактико-техническими данными. И еще – выпиленная из плексигласа (то ли цветного, то ли раскрашенного) настенная полочка, сделанная, кажется, отцом Женьки Каца. И очень красивое учебное пособие для обучения топографии, позволяющее наглядно представить, какой рельеф передают на карте изогипсы – линии равной высоты. Это был деревянный ящичек, в который был вставлены параллельно дну несколько стекол, и на каждый нанесена изогипса, а вместе они давали как бы рисунок холма, рассеченного параллельными стеклянными плоскостями. … Как-то совсем недавно в телепередаче о дизайне квартир я видел такой декор – художник поместил в одну рамку несколько стекол, и на каждом нарисовал от руки окружность, в каждом следующем меньше и другого цвета. А вместе они давали иллюзию объемного изображения усеченного конуса. И кто после этого скажет, что оп-арт родился не в Вапнярке?… Женщины выставляли вышитые салфетки, дорожки и скатерти – непременный атрибут тогдашнего уюта, а также вышитые крестом и гладью картины. Особенно запомнились вышитая крупным черным шелковым крестом на простом полотне кавказская девушка с кувшином и вышитые гладью ирисы («петушки», как мы их называли), настолько живые и объемные, что хотелось их потрогать. Рисунки для вышивок крестиком тогда печатались на вкладке к журналу «Работница», но не цветные, а черно-белые, каждый крестик кодировался каким-то символом, например, х означал красный цвет, + - желтый, точка – синий и т.д. Популярны были и абажуры, сделанные из самых разных тканей и замысловато украшенные шнурами, оборками, бахромой. Среди картин, написанных маслом, запомнил мамину – красные маки в белой фарфоровой вазе. Картина долго переезжала с нами с квартиры на квартиру, и не раз я крепил ее на разных стенах. У мальчишек повальным увлечением было выпиливание. Тогда продавались альбомы для выпиливания с чертежами полочек, рамочек, абажуров, моделей кораблей, машин и паровозов, фигурками – персонажами сказок на подставках. Рисунок надо было перевести через копирку на фанеру и выпилить лобзиком. … Вот написал и подумал – а знают ли ребятишки сейчас, что такое копирка? Промокашки-то забыли точно. А копирка – это тонкая бумага, покрытая с одной стороны сухой черной или синей краской. Положишь ее окрашенной стороной на фанеру или другую бумагу, накроешь рисунком, обведешь рисунок карандашом по контуру, аккуратно снимешь – и на фанере остается точная копия рисунка. Но это только одно из применений – в основном копирку использовали в пишущих машинках, когда надо было за один раз сделать несколько копий. Тогда бумажные листы прокладывались копиркой и такой пакет (до 5 листов) закладывался в машинку. А поскольку после печати на копирке оставался текст, в штабе копирки после печати приказов уничтожались по правилам секретности. Помню, как выпиливал круглые затейливые рамочки, а на день рождения сестры выпилил для нее набор кукольной мебели – стульчики, столик, какие-то полочки – и даже покрасил их потом белой краской, чтобы были не хуже заводских. Взялся выпиливать шахматы, для которых сам придумал рисунки – пешки в виде солдат в старинной форме, туры – в виде пушек, установленных в амбразурах башен, слоны в виде офицеров и т.д. Сделал несколько фигур, раскрасил, а на весь комплект терпения не хватило. Так что выпиливание и выжигание (еще одно увлечение мальчишек) представлялось широко. Мальчишки лепили, в основном, солдатиков – что же еще лепить в военном городке? Были, если можно сказать, две художественные школы. Одна требовала делать фигурки в старинной форме как можно точнее – чтобы на мундире каждый шнур и пуговица были видны, а другая во главу угла ставила миниатюрность, просто зеленая фигурка, белое лицо и зеленая каска. Но особый экспонат – это макет нашего городка. Кто его делал, не знаю, наверное, это было коллективное творчество. Но с какой же любовью и старательностью он был сделан! Как точно воспроизводился каждый дом, каждое дерево, каждый самолет на аэродроме! Стадион с крошечными футбольными воротами из разрезанных вдоль спичек, был покрыт «травой» - мелкими опилками, выкрашенными в зеленый цвет. Кроны деревьев очень хорошо имитировались кусочками зеленой губки. Поролона тогда еще не было, губки делались из резины, обычно синего, красного и зеленого цвета. При мытье они были приятнее поролоновых, но был недостаток – через некоторое время резина начинала твердеть и крошиться. Насколько помню, клумбы и мощенные булыжником дороги были нарисованы, а асфальтированные дорожки имитировались тонкой наждачной бумагой черного цвета. И все было так красиво, что хотелось уменьшиться и погулять по этому маленькому городку. Где-то он теперь? Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 22-06-2010 10:58
	«НАШИ ПЕСНИ НОСИМ В СЕРДЦЕ С КОЛЫБЕЛИ» Насчет колыбели – не скажу, но с детской кроватки, с трех лет – это точно. Кроватка у меня была железная, выкрашенная синей краской. Сетка была набрана из железных скоб и плоских штампованных колец, а под сеткой, поперек кроватки, была поставлена дуга из толстой – с карандаш – проволоки, наверное, на случай, если сетка прорвется. Штанга из такой же проволоки крепилась на крючках между спинками, она удерживала веревочную сетку, сделанную для того, чтобы ребенок не упал с кровати. Помню даже коричневый матрасик, набитый конским волосом, с несколькими разноцветными большими заплатами – послевоенный быт. Дорога от казарм к учебному циклу проходила как раз под нашими окнами, поэтому хорошо помню утренние звуки. – А-рраз! А-рраз! А-рраз, два, три! – раскатываясь на «р» отсчитывал шаги старшина – Отделение! Трррап-трррап! Трррап-трррап! – отзывались стройным грохотом по булыжникам солдатские сапоги. – Пе-е-есню… запе-вай! – командовал старшина. Несколько секунд только грохот сапог – запевала готовился и ловил темп. Потом взлетал молодой чистый голос: Там где пехота не пройдет, И бронепоезд не промчится, Угрюмый танк не проползет, Там пролетит стальная птица! И отделение гремело припевом: Пропеллер, громче песню пой, Неся распластанные крылья! За вечный мир, в последний бой Летит стальная эскадрилья! Это сейчас, когда не знаешь, куда спрятать уши от радио и глаза от телевизора, звукового голода нет. А тогда – представьте! – в городке не было даже тарелок-репродукторов. Тишина. А патефоны – источники музыкальной культуры – были далеко не у всех (родители патефоном так и не обзавелись) и запускались только по праздникам и на вечеринках. Так что единственным услаждением слуха были песни. Городок был авиационный, поэтому, понятно, в солдатском репертуаре чаще звучали песни о самолетах и летчиках. Летчики, пилоты боевые, Сталинские соколы родные, В бою врага заставим мы понять, Что можем за свободу постоять! За Родину, за Сталина сумеем постоять! Но ведь война была совсем свежа в памяти. Потому и пели про героев Краснодона, про «Молодую гвардию» настоящую, комсомольскую, а не нынешнюю «едроссовскую» подделку: Это было в Краснодоне, В грозном зареве войны – Комсомольское подполье Поднялось за честь страны! Как клятва звучали слова этой песни: «Мы Олега Кошевого не забудем никогда!» И про Севастополь пели: С девчонкой прощался моряк молодой – Прощай, дорогая Маруся! Мы скоро возьмем Севастополь родной – К тебе я с победой вернуся! И такая была: Как с боями шел в Берлин солдат Время песне прогреметь, да прогреметь! Много песен можно спеть подряд – Да всех не спеть, не перепеть, не перепеть! И строем, лихо, с присвистом: Эх ты, ласточка-касатка быстрокрылая, Ты родимая сторонка наша милая! Эх ты, ласточка-касаточка моя Быстрокрылая! Но особенно нравилась и потому запомнилась «Комсомольская»: Протрубили трубачи тревогу И по форме к бою снаряжен Отправлялся в дальнюю дорогу Комсомольский сводный батальон. До свиданья, мама, не горюй! На прощанье сына поцелуй! До свиданья, мама, не горюй, не грусти, Пожелай нам доброго пути! Прощай, края родные, Звезда победы нам свети, До свиданья, мама, не горюй, не грусти, Пожелай нам доброго пути! … Но вот прошло время. То, что не смогла сделать железная военная машина Гитлера, смогли сделать его последыши – демики и нацики. Разорвали по гитлеровским планам единую страну, стравили в кровавых конфликтах народы, которые все вместе вынесли, сдюжили великую войну – вот как раз сейчас идет резня между киргизами и узбеками. Обгадили Сталина и сталинских соколов. Спроси сейчас в школе, кто такой Олег Кошевой – не ответят детишки, учителям приказано молчать о нем. И Севастополь родной отдали. И Галич, который когда было выгодно, писал «Комсомольскую», счел потом более выгодным писать приблатненные песенки и обгаживать то, что восхвалял вчера. И не звучат сейчас в разоренном городке солдатские песни – остались они только в сердце. И будут звучать там, пока будет оно биться… В школе на уроках пения разучивали пионерские песни. Забавная возникала ситуация – мы пели «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры – дети рабочих» - а мы все были детьми офицеров. Или – «Мы кузнецы страны рабочей», а для нас страна была страной военной, авиационной. Помню, что пионервожатая предложила петь «Мы кузнецы отчизны милой», так было понятнее. А однажды наш неугомонный женсовет задумал организовать детский хор. Мальчишек и девчонок собрали в зале клуба и начали прослушивать. У меня, по счастью, не было ни слуха, ни голоса, потому в хор не попал. Да и рухнула моментально эта затея – никто из мальчишек не загорелся идеей заниматься столь несерьезным, недостойным мужчины делом – голосов и слухов не нашлось. … Хотя нет, не рухнула. Какие-то смутные воспоминания остались про репетиции, про песню «То березка, то рябина»… Или это было в школе? Не вспоминается… Но вот идем мы с кем-то из дружков после прослушивания по домам. С кем именно, к сожалению, забыл, помню только, что он был чуть старше меня, и была у него старшая сестра, а вот место – за моим домом, и время – после легкого дождя ранней осени, запомнились. И вот дружок говорит: – А я могу петь, как по радио! – Это как? – недопонимаю я. И вдруг парнишка запевает сильным и красивым голосом, действительно, как поют по радио: Чайка крыльями машет, За собой нас зовет – Пионеры, друзья и товарищи наши Собираются в дальний поход. Плывут, плывут, плывут Над нами облака, Зовут, зовут, зовут, зовут Родимые просторы, Зеленые луга, широкая река… – Только ты не говори никому – добавляет он, закончив пение. Такие вот были у нас суровые мужские нравы – уважали тех, кто умел стрелять, делать что-то своими руками, а пение – не для настоящих мужиков. Но вот у взрослых пение ценилось. Помню, что был в городке курсант с красивым голосом, непременный участник конкурсов художественной самодеятельности. Его коронным номером была трогательная песня про маму: Помнишь, мама моя, как девчонку чужую Я привел к тебе в дом у тебя не спросив? Строго глянула ты на жену молодую – И заплакала вдруг, нас поздравить забыв… Была еще дочка одного из наших офицеров, совсем взрослая девушка с точеной фигуркой и пушистыми косами. Переполненный курсантами зал взрывался аплодисментами, когда она только появлялась на сцене. В ее репертуаре были песни русские, украинские, молдавские, и модная тогда болгарская «Красная розочка». Особенно пользовались успехом молдавские. О-по-по-по! Винограда лист зеленый – Ляна! О-по-по-по! Вышла в сад моя отрада Ляна! Или такая, с воспитательным уклоном – про Мареникэ: Мареникэ, что же спишь ты? Мареникэ, все проспишь ты! Стану я подругой верной, Если в цехе будешь первым, Если будешь просыпаться В семь часов, а не в семнадцать – Мареникэ, Мареникэ! И такой кокетливый финал, после которого зал грохотал аплодисментами: Ау! Проснись! Ты счастья в жизни не проспи – Мареникэ, Мареникэ! В части служили курсанты разных национальностей – и политотдел вместе с женсоветом старался привлечь этих ребят к самодеятельности, поэтому с клубной сцены звучали и грузинские, и армянские, и белорусские, и азербайджанские, и татарские песни. Помню какого-то курсанта – черного, как жук, небольшого росточка кавказца, которому весь женсовет шил черкеску с газырями – а ему все не нравилось, все было не так – но зато как летал он по сцене в лезгинке, когда черкеску, наконец, сшили! К сожалению, не вспомню ни имени, ни фамилии, но была в городке одна женщина – миниатюрная блондиночка, из тех, которые так нравятся мужчинам – карие огромные глаза, белое матовое личико с нежным румянцем и, конечно, с коричневой родинкой на щечке. У нее был удивительно сильный и красивый голос, колоратурное сопрано, как говорили взрослые. Ее коронным номером была венгерская песня «Журавли». В день осенний Улетали К югу Стаи Журавлей. Помнишь, их встречать весною Выходили мы с тобою – Как же Случилось – Не знаю, В путь Журавлей Провожаю Одна я… Мелодия была очень красивая, прихотливая, необычная. Каждое слово она выпевала, как отдельную маленькую песню – я потому и разбил текст на строки-песни, как звучат они в моей памяти. Конечно, аккомпанировать должна была скрипка, но у нас в городке никто на скрипке не играл. И она пела без сопровождения, но пела так, что скрипка звучала в ее голосе – это было маленькое чудо. У нас была тогда машина – самая дешевая модель «Москвича» - кабриолет с откидывающимся брезентовым верхом. Помню, как ехали мы однажды по булыжному шоссе к городку со стороны Тульчина. Отец за рулем, я рядом с ним, а на заднем сидении – та самая женщина. И отец попросил ее спеть. И она пела, вполголоса, тех самых «Журавлей». Была ранняя осень, лес блестел золотом на солнце, все окна в машине были открыты, и лилась песня. Отец не отрывал глаз от дороги и на губах у него мелькала легкая печальная улыбка… Вот же что значит - женщина! Сестра тогда была совсем маленькая, лет пять, но когда я ей напомнил эту историю, тут же сказала: "А как же! Тётя Лёля Сафронова. Она в соседнем доме жила. А мама к ней отца ревновала!". Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 23-06-2010 13:02
	ЧЬИ ПУЛИ ЛУЧШЕ? Маленький военный городок, где я провел детство, лежал на важнейшем стратегическом направлении, прикрывавшем Россию с юго-запада. Казалось – забытая богом глушь, но туда привел Суворов свои войска, там в маленьком городишке Тульчине был Южный штаб, а потом и Южное общество декабристов, там до последнего времени – точнее, безвременья – сохранялись Суворовские колодцы, там в селе Тимановке был музей Суворова, там, готовясь к штурму Варшавы (точнее, ее ключевого предместья Праги) Суворов построил учебную крепость Пражку. Там шли жестокие бои в Гражданскую и в Великую Отечественную – за взятие лежащей поблизости станции Вапнярка под гром московских салютов полки и дивизии получали почетное наименование Вапнярских. В городке еще сохранялись следы войны – на месте многих домов были развалины, за городком ржавел сожженный «тигр», городок опоясывали окопы, а на опушке леса было большое укрепление – ров и насыпь, которое мы называли Горкой. Земля была нашпигована снарядами и минами, исковерканным оружием, а за Горкой было огромное кострище – там жгли патроны. На почерневшей земле застывшими озерцами лежал свинец, вытекший из пуль, лежали груды обгоревших гильз, оболочек от пуль, миниатюрные чашечки капсюлей, головешки с сохранившейся зеленой краской – остатки патронных ящиков. Каждую зиму все это уходило под снег и весной появлялось вновь – новые поколения мальчишек копались в этих залежах, раздобывая себе пули. Пули и гильзы лежали вперемешку – наши и немецкие. Гильзы различались легко – у наших были закраины, у немецких не было, наши были проще в технологии, исключалась операция проточки канавки. Пули тоже легко различались – наши были более совершенной аэродинамической формы, их хвостовая часть сужалась, а у немцев хвостовая часть была цилиндрической. Это-то и ценилось малолетними робингудами: из немецких пуль получались отличные наконечники для стрел, древко стрелы легко вставлялось в цилиндрический хвостовик. Кроме того – из немецких пуль получались отличные, как их теперь называют, дротики. Эту игрушку сделал для меня отец, а потом стали повторять все ребята. У пули спиливался кончик, туда впаивалась патефонная иголка, а в широкий хвостовик вставлялось 2-3 перышка – получался отличный снарядик для метания в цель. И даже вопроса не появлялось в детских головах – кто жег эти боеприпасы, наши или немцы? Конечно и очевидно – немцы, при отступлении, чтобы не досталось нашим. Если бы жгли, отступая, наши – были бы только наши пули, у нас немецких не было. А если вперемешку, наши и немецкие – значит, немцы, сначала захватили, а потом сожгли вместе со своими, когда не смогли вывезти при отступлении. Даже дураку понятно. …Я вспомнил эту историю, когда вновь всплыл вопрос о Катыни. Ведь понятно, что никак не могли появиться немецкие пули в захоронении, если поляков расстреливал НКВД. А они там были – этот факт признается всеми. А вот немцы могли использовать наше оружие, захваченное при наступлении. Мне попалась как-то в руки пачка фотографий карманного формата, взятых у убитого немецкого солдата – вся его история. Вот он в семье, с родителями и родственниками, еще до призыва. Вот в учебной команде – у рекрутов на головах немецкие каски, а в руках наши трехлинейные винтовки. Немецкая экономность и рациональность – учить стрелять можно трофейным оружием, не тратя ресурс своего. Потом серия фронтовых снимков – окопы, день рождения фюрера, Рождество и прочее. Но то, что немцы использовали наше трофейное оружие – это факт. И вооружали им учебные команды, полицейские подразделения, власовцев и т.п. – тоже факт. И то, что зондеркоманды могли использовать его в Катыни – тоже вполне очевидно. И более того – вполне соответствует геббельсовской напыщенности – для такого рода акций использовать свое «рыцарское» оружие могли посчитать недостойным. Так что о многом говорит смесь немецких и русских пуль. И еще одну игрушку оставила для мальчишек война. В лесах вокруг городка можно было найти корпуса итальянских противопехотных мин. Наши саперы обезвреживали их, извлекали взрывчатку, а выкрашенные ярко-зеленой краской корпуса выбрасывали. Корпуса были сделаны из цемента, в котором густо были намешаны шпонки – поражающие элементы из мелко нарубленной толстой – с карандаш – стальной проволоки. Мы разыскивали эти корпуса, разбивали их камнями и набирали шпонки – самые лучшие «боеприпасы» для рогаток. Шпонки не выскальзывали из рогатки, как шарики, их удобно было зажимать пальцами, и в отличие от камешков, были одного веса и размера, удобно было пристреливаться. В полете они вертелись и били куда жестче шариков. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 25-06-2010 16:38
	ДИАФИЛЬМЫ Диафильмы были особым пластом культуры, в котором были свои мастера и художники, свои достижения и провалы. Была мощнейшая фирма «Диафильм», которая производила цветные и черно-белые диафильмы миллионными тиражами и распространяла по всей стране. Фильмоскопы для просмотра диафильмов были практически у всех детишек, они были столь же доступной и необходимой игрушкой, как погремушка или кубики. Фильмоскопы были трех типов – ручные, настольные и диапроекторы, дающие изображения на экране. Ручные – самые простые, жестяная коробочка, похожая на фотоаппарат. Пленка закладывалась в них и перематывалась вращением круглой ручки. Просматривать диафильм надо было на просвет, через окуляр, а сзади было матовое стекло, чтобы давать равномерную засветку кадра. Настольные по форме чем-то напоминали микроскоп – их ставили на стол, заглядывали в окуляр – ну, как в окуляр микроскопа – и просматривали диафильм в отражавшемся от белой пластиковой пластинки свете. А самыми сложными были диапроекторы. По топологии они напоминали непропорционально сделанный танк – в корпусе располагался трансформатор, в неестественно высокой баше – лампочка, а в толстом стволе пушки помещался объектив. Через диапроектор фильмы обычно показывали взрослые – собиралась компания детишек, на стене вешалась простыня-экран, в комнате гасили свет, а мама или папа прокручивали кадр за кадром и читали текст. Самый крупный и мощный диапроектор был у Вадьки Першина – до сих пор помню эту машину, выкрашенную морщинистым черным муаровым лаком, которым обычно красили тогда корпуса авиационных приборов и другой серьезной техники – наверное, выпускал диапроекторы в качестве ширпотреба какой-то «почтовый ящик», как называли тогда военные предприятия. Насколько помню, в нем была электрическая протяжка – для смены кадра надо было не крутить ручку, а нажать кнопку – и моторчик протягивал пленку на один кадр. Малолетние фантазеры даже распускали слухи, что он звуковой – сам читает надписи на кадрах диафильма. В городке, в торце одного из старых домов, был устроен крошечный магазинчик культтоваров, где продавались книги, карандаши и ручки, и прочая канцелярская мелочь для школьников. Работала там мама одной из соучениц, по фамилии то ли Ясюкевич, то ли Масюкевич – не вспомню точно. Но вот диафильмов почему-то не было. Диафильмы привозили из культурных центров типа Вапнярки, Тульчина или Томашполя. Господи, какая радость была прочитать на пластиковой или алюминиевой баночке ярлычок с названием кинофильма, открыть ее, почувствовать резкий химический запах новой пленки – и поскорее заправить в фильмоскоп! Диафильмы стоили копейки, дешевле книжек, и места занимали мало – поэтому у каждого были десятки этих разноцветных баночек. Мы давали друг другу диафильмы на просмотр, собирались вместе у диапроектора, обсуждали диафильмы со страстью и тонкостью взрослых кинокритиков. Вначале диафильмы делались на горючей целлулоидной пленке. Поэтому находилось старым исцарапанным диафильмам еще одно применение – хулиганское. Кусок пленки, сантиметров 20 длиной туго скатывался в рулончик, обматывался бумагой – и дымовая шашка была готова. Ее надо было поджечь с одного конца, и как только огонь переходил с бумаги на пленку – бросить на пол и затоптать ногой. Пламя сбивалось, горение шло без доступа воздуха – и из бумажной трубочки валил белый удушливый дым. Бросали такие дымовушки в подъездах – без всякого злого умысла, так, похулиганить, полюбоваться таинственным химическим процессом. Потом диафильмы стали выпускать на негорючей пленке и забава кончилась. Сюжеты диафильмов были самые разные. Прежде всего – сказки для самых маленьких. Потом – сказки народов СССР и зарубежных стран, своего рода «диаклассика». А для тех, кто постарше – переработанные для диафильмов мультики и художественные фильмы, там использовались кадры кинофильма и писался текст, титры под кадром. До сих пор помню черно-белый диафильм «Крейсер «Варяг»». Смотреть его было даже интереснее, чем фильм – кадр можно было рассматривать во всех деталях и не менять, пока не рассмотришь. Там был эпизод, когда на «Варяг» под видом китайского торговца пробирается японский шпион. А в те времена китайские мужчины не стригли волос, а заплетали их в косу – это было так же священно, как небритие бород у русских староверов. И вот к русскому офицеру подходит китаец и сообщает: «Капитана, капитана! (китайцы всех офицеров называли капитанами) Этот китайса не китайса, этот купеза (купец) не купеза! Никто не знай – моя знай!». Офицер приказывает задержать шпиона, матрос хватает его за косу – но фальшивая коса остается в руке, а японский шпион прыгает за борт. Такие вот были в те времена «диамедиа». Цитировать
vigen Группа: Участники Сообщений: 349	Добавлено: 13-08-2010 20:16
	С днём АВИАЦИИ! Моим друзьям-лётчикам, живым и мёртвым посвящается. Воздушного хулигана делали из меня с детства и очень старательно, и я не сопротивлялся. Первый раз меня усадили за штурвал года в четыре. Помню летели мы с отцом на военном АН-2 через горы, скорее всего из Краснодара в Адлер, меня усадили на колени дяди-лётчика, который сидел слева. Помню великолепный обзор и солнце, ещё невысоко, градусов - 15 справа. Наверно, самолёт был хорошо оттриммерован, и я хохотал от неповторимого чувства в животе, когда этот дядя толкал штурвал от себя, а тот возвращался, и все взрослые бурно мне сопереживали. Отец нередко брал меня в короткие командировки, которых у него было множество, преимущественно в Адлер, где он участвовал в комиссиях правительственных самолётов, "особо-важных", как они их называли. С ним я летал на ЛИ-2, СИ-47, ИЛ-12, АН-2 , но чаще всего на ИЛ-14 , в том числе - правительственных,(их даже заправляли Б-100-м, В то время, как остальные Б-91-м). Другое яркое воспоминание,- это когда было лет девять. Мы с мамой летели из Адлера в Куйбышев на ИЛ-14 гражданской авиации,(около 7-ми часов чистого полётного времени), меня тошнило, мама попросила командира взять меня в кабину,- и тут всё, как рукой сняло, и она это почему-то предвидела. Меня посадили за штурвал после взлёта из Сталинграда, второй шутил с пассажирами той же эволюцией, отдавая и возвращая штурвал. Высота 3000, мелкая кучёвка над Волгой, ребята заходили в эти красивые облачка, и самолёт начинало болтать, фонарь оплывал потоками воды. У экипажа тогда даже формы не было, приближался закат золотого века авиации. Как-то помню в кабине с ереванцами, командир такой заносчивый был, летели на север над Крестовым, Казбек был слева,(это потом, на тяжёлых стали летать где-то между Дых-тау и Каштан-тау). Помню смутно, всем давали маски,(да, была разводка к каждой паре кресел), маски противно воняли резиной, я пошёл на своё место, положил её на колени, и уснул на 4800. Это было детство, потом, в Вапнярке, ноги стали доставать до педалей в кабинах ИЛов и МИГов на нашем аэродроме, чувство прекрасное, но не было ощущения динамики, воздушного потока, а главное - навигации, наверное такими бывают резиновые женщины из секс-шопа. Как я писал, со студенческих лет моя дружба с лётчиками ВОАО стала органичной и искренней, уже не прекращалась никогда. Женя Тарасенко, выпускник рязанского аэроклуба на Л-29 , ушёл в аэрофлот исключительно для налёта.(Вместо 40-50 часов в ВВС,- 500 - 800 в ГВФ!) За лопоухость его прозвали Чебурашкой, имел массу, свойственных только ему поведенческих особенностей. Обладал исключительной психомоторикой, отец считал, что из него был бы прекрасный истребитель. В порту говорили:-"Зачем его искать? Стань где-нибудь, мин. за 15 обязательно пробежит." А нас с Чебурашкой связали общие , довольно хулиганские интересы к радио, фотографии, и, конечно же, к авиации. Ровесники мы были тогда. Женьку быстро стали вводить в командиры, и вводил его пилот-инструктор Всеволод Павлюк,(который ввёл целую плеяду лучших наших командиров, летавших потом на тяжёлых во многих странах мира.) Он - 37-го года, за округлость форм его прозвали Воликом, и он не только не бодался,- даже родители и домашние его так называли, окончил училище с квалификацией командира ИЛ-28 и сразу попал под "хрущёвское разоружение", так и попал в аэрофлот. Именно на его примере мне довелось убедиться в том, что означает "пилот Божьей милости." Этот человек "рисовал" исключительно ровную барограмму просто положив кулаки "на рога".(Конечно же, когда миллион на миллион). Первый утренний рейс в любой район,- почтовый. Мешки с почтой загружались до потолка, экипажу, не нарушая центровки, проделывали тоннель. По-пластунски, и это со мною было не один десяток раз, приходилось пробираться в кабину. После взлёта Женька говорил:-"Садись, полетай!", а сам уползал за свежими газетами. (Только не думайте, что издатели не учитывали потери "на утруску и усушку", особенно, дефицитной в то время "Литературной газеты",- всем хватало). Приборы знал я с детства, особенно навигационные, для моторных нужна вводная, но и уши есть. Держу горизонт, вариометр запаздывает, и тут вижу, что "ножки" Волика под сиденьем, а сам он балдеет прикрыв глаза. Поставил свои на педали, попробовал рули, корректируя штурвалом угол крена и спрашиваю:-"Волик, какой курс держать?" -Вон, лес видишь?! За ним другой будет... А Чебурашка сзади:- А ты на капот смотри, не фиг на приборы отвлекаться! Короче,- "миллион на миллион!" После, барограмму Женька рейсфедером, конечно, нарисовал, но пилота он из меня делал старательно. Ставил задачи по разным полётным эволюциям, учил чувствовать самолёт седалищем! Другие ребята, в основном, пробовали меня на триммере руля высоты, и отыскивать его на секторе газа научили вслепую. Позднее в компанию лётчиков вошёл мой однокашник, акушер-гинеколог, доцент Коля Рудюк. Он принимал моего первенца и сделал множество полезных и счастливых дел для моих друзей-лётчиков.(На первом снимки мы усталые с счастливые "после ночи рождения." Мне неоднократно предлагали "оформить" моторный налёт,- достаточный для того, что-бы быть штатным линейным лётчиком и поднять мой заработок в пяток раз, а вкусившие мой шашлык и др. снеди, говорили, что надо открыть ресторан. Ребята, я врач,- психиатр-сексопатолог, и рад, что для кого-то был- "божией милости", уж для моего отца,- точно. Я люблю человеков и свою судьбу, за счастье быть знакомым с ними. И вспомним тех, кто не пришёл, и никогда придти не сможет ! PS. Большинство моих друзей-лётчиков в 80-х и 90-х проходили сборы офицеров запаса в Вапнярке, несмотря на ВУСы по разным типам самолётов и, соответственно, разные мобилизационные предписания. Цитировать
vigen Группа: Участники Сообщений: 349	Добавлено: 22-08-2010 19:16
	Рад узнать ещё об одном Сабурове. В моё время был майор Сабуров, я был дружен с его дочерью Аллой. Но их семья живёт в Тульчине. Будем рады фотографиям Вашей семьи! И, кстати, не знакомы ли Вы по Новосибирску с самьёй старшины Несчастливого из музвзвода? После увольнения в 68-м они уехали в Ваш город. Их сын - Саша был моим другом, одноклассником и "однопартником" с 4-го класса. Полковник не Зотов, а Злотов, см. рубрику КОМАНДИРЫ. А о Леониде надо спросить Люду Чинскую. Кстати, её легко найти в одноклассниках, она 55-го года. Там тоже много альбомов, но в "качестве", свойственном этому сайту. Цитировать
2131089 Группа: Участники Сообщений: 9	Добавлено: 23-08-2010 21:32
	Я Александр Сабуров, сын офицера Иннокентия Федоровича Сабурова. Родился в Цаповке в 53 году и пошел в 1-й класс нашей школы. Вчера случайно набрал в поисковике Вапнярка ШМАС и был просто ошеломлен возможностью вернуться в памяти обратно в своё детство. Отец ещё жив (86 лет) и на днях приезжает ко мне в гости в Новосибирск из Красноярска, где живет у своей младшей дочери. Нашел тут много знакомых фамилий, но думаю, отец найдет ещё больше. Я уже отписал здесь внучке Василенко дяди Вани тети Нади с которыми мы были очень дружны, а с Лилей Василенко пошли в 1-й класс. Из друзей по в/городку помню Серегу Фейгина, Вовку Садовского. Из офицеров Иванчихина, Полякова Ивана, Гриднева у него кажется был русский спаниэль, Луганского, Трищечкиных (он умер при мне), Кожушко и конечно командира части Зотова. В середине первого учебного года 1962 мы уехали в Закарпатье (Сваляву)куда перевели отца служить в новых ракетных войсках. Тогда из всех родов войск отбирали офицеров и делали их них ракетчиков. В Вапнярке-Цаповке удалось побывать денёк проездом один раз в 1981 году вместе с отцом и женой. Шли по Цаповке, искали дом в котором жила цыганка Нереса и навстречу попалась молодая жещина, лет 30-ти, которая узнала отца спустя 20 лет, хотя была тогда ещё маленькой. У Нересы многие офицеры покупали самогонку, а для нашей семьи она была как родная.Мы с сестрой даже жили у неё неделями летом и лазили по её роскошному саду. Один из её сыновей, Леонид, был начинающим художником и у нас до сих пор есть его картины.Дом нашли, но никого в нем небыло. Соседи сказали, что Леонид совсем спился и бывает очень редко наездом. Помню как в низине Цаповских гор садились парочка ТУ-4 и весь городок собрался смотреть посадку на грунт. Потом мне удалось полазить внутри всех самолетов, которые были на аэродроме ШМАС МИГ-17, 19, Ил-28, ТУ-4. При мне начиналось строительство 4-х квартирных домов через дорогу от в/части и вскоре мы туда перехали из коммуналки на территории городка.Поправьте меня, если я что-то напутал, надеюсь отец многое вспомнит, тогда напишу снова. Дорогой Виген, спасибо за отклик. Жду 26 августа отца и надеюсь с его помощью восстановить некоторые моменты нашего проживания в городке с 52 по 62 год. Конечно, вы называете других Сабуровых, а мою сестру зовут Татьяна, она старше меня на два года , с 1951 и тоже начинала учебу в нашей школе, правда, с 3-го класса родители увезли её в Новосибирск на родину отца и обратно она вернулась к нам уже в Закарпатье. К отцу в Новосибирск (после демобилизации в 68 году) приезжали пару раз офицеры из Вапнярки, точно был дядя Ваня Поляков, но других не знаю, обязательно спрошу. В моей памяти о городке остался стадион и игра в ручной мяч, потому что нигде после, я не встречал этой игры на футбольном поле. И кажется помню солдатика по фамилии Муха, который очень хорошо играл и был знаменитостью в части. Еще вспомнил двух братьев Дзюба, они были старше меня года на 3-5, задиристые такие. Признаюсь, после знакомства и прочтения многих материалов данного сайта, как-то по особому начинаю относиться к записи в паспорте о месте рождения. И с.Цаповка теперь звучит для меня гордо, конечно благодаря ШМАС. Не забуду камеру с переднего шасси ТУ-4, которая служила мне почти 20 лет и доехала со мной из городка в Сваляву, затем Мукачево и даже до Новосибирска после демобилизации отца. Ни у кого больше из пацанов небыло такой удобной для сплава по летней речке камеры, потому что она была толстенькая и с очень маленькой дыркой посередине, что позволяло сидеть в ней не замачивая попу. Смешно, но у каждого из нас остались свои светлые воспоминания о городке и даже такие. Но конечно, неизгладимое впечатление осталось от вапнярского леса, изрытого огромными воронками и грибы, грибы, грибы! Такого изобилия белых грибов больше не доводилось встречать нигде! Но странно, мы собирали там и синюшки, очень похожие по форме на белые, и только гораздо позже узнали, что они считаются ядовитыми. А мы их отваривали и мариновали и ни разу не отравились. Жаль, но скорее всего, отец разминулся с вашим отцом, потому что его уже в 61-м забрали в ракетчики и мы полгода жили без него, пока он не переучился и не снял частное жилье в Сваляве. Цитировать
vigen Группа: Участники Сообщений: 349	Добавлено: 24-08-2010 14:13
	Уважаемый Александр, Ваши воспоминания могут существенно дополнить А.К.Трубицын и Рада Бекшинёва, очевидно, они в отпусках. А ещё Л.Чинская, та помнит всех, но "плавает", в основном, в одноклассниках. Там я тоже создал группу, наряду с другими двумя, созданными молодыми. Сам бываю там нечасто, ищу людей и модерирую группу. Камеры ТУ-4 в бытовом применении хорошо мне знакомы, их удобно было связывать и настилать на на них плоты,(правда, парусность была высокая и стравливать воздух не хотелось, старались возить их надутыми). А синеющая разновидность белых грибов вкусна и вполне пригодна. Помню, жена моя нашла в горах под Туапсе два гигантских экземпляра, которые в нарезанном для сушки виде почти заполнили эмалированное ведро. Из всех не только болетовых, но и вообще трубчатых грибов несъедобным является горькая разновидность белого, а ядовитым - сатанинский гриб , но токсичность его слабая, а сам яд не термостоек. Очевидно нам с Вами пора попросить уважаемого администратора переместить нашу переписку в раздел Большой Вапнярки или Райский оазис. Сами мы этого сделать не сможем,- потеряем хронологическую последовательность. Оцифровывайте фотографии, срочно! Безликость в и-нете не для нас, выходцев из в.ч.64369!!! Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 25-08-2010 14:57
	Виген, по-хорошему завидую Ваши воздушным приключениям! И в задумчивости чешу репу - и чего он в той медицине нашел? С Вашей подачи задумался насчет живота - а он не резервирует/дублирует отолиты в ушах? С точки зрения медика? Бывали ли случаи, когда человек лишался отолитов - и что при этом происходило? А насчет камер от Боингов (это все же Боинги, а не Ту-4, у меня и молоточек самолетный с "Маде ин УСА" сохранился) - так и у меня была. Красной резины. А с Лидой Тришечкиной учился в одном классе - очень красивая была девочка. Думаю, что выросла просто красавицей. Цитировать
vigen Группа: Участники Сообщений: 349	Добавлено: 26-08-2010 18:08
	С новым эпистолярным годом, А.К.! Как пропадалось, будут ли, наконец, долгожданные картинки?! насчет живота - а он не резервирует/дублирует отолиты в ушах? Так это же классическая механика,- Второй закон Ньютона. Отолиты - свободны в замкнутом пространстве полукружных канальцев внутреннего уха, а органы брюшной полости, вместе с их содержимым закреплены нежёстко. Вот и воздействуют они, каждый на свои рецепторы. И возникает цепочка, рассказанная мною 03-04-2010 14:56 здесь же. А дальше, как я там же писал, собственное реагирование. У одних - восторг, у других - варианты страха, тошнота или гвоздь жанра - медвежья болезнь. Разница лишь в том, что ОБП вегетативную нервную систему, (бытово - солнечное сплетение), раздражают непосредственно. На качелях-каруселях, при прыжках, даже без парашюта и др. Но подобное ощущение возникает и при внезапном восторге, да ещё смешанном со страхом и непредвиденностью, (именно это бывает в "воздушной яме"), ну, и, - яркое амурное чувство (у ценителей!). А Лида - чудная девочка, жаль мал я был для неё! Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 08-09-2010 18:29
	ФОРМА Я застал еще те времена, когда офицеры носили сталинскую, имперскую форму – точную копию формы русской армии. Стоячие воротнички кителей, жесткие топорщащиеся погоны, внизу у которых была матерчатая полоска, продеваемая в шлевку на плече и пристегивающаяся пуговицей к кителю вместе с погоном. Особенно запомнилась летняя форма. Кителя были из белоснежной, очень плотной ткани, без подкладки. Пуговиц на них не было – в том месте, где должна быть пуговица, было маленькое, плотно обметанное отверстие. Кителей полагалось два: один в носке, другой в стирке. Помню, как мама стирала отцовский китель, подсинивала, крахмалила и гладила. А после этого я сам прилаживал к кителю «съемные детали» - пуговицы и погоны. Пуговицы были латунные, и перед пристегиванием их надо было надраить до солнечного сияния маленькой щеточкой с асидолом. А для пристегивания были особые пружинки из черной стальной проволоки в форме буквы S. Проволочная ножка пуговицы в форме буквы U пропускалась в отверстие, с другой стороны она закреплялась этой пружинкой. Последними пристегивались погоны – и китель готов. Кроме этого, летом надевались белые чехлы на фуражки. До сих пор помню, как сидел на дикой вишне, которая росла возле летнего кинотеатра – площадки с лавками и двумя столбами, на которых во время сеанса закрепляли экран. И тут под вишней проходил офицер. А я не заметил его и выплюнул косточку – как раз на белый чехол его фуражки. Я увидел, как на фуражке появилась красная точка, испугался и затаился в листве. Но офицер ничего не заметил и пошел дальше. До сих пор помню неприятное чувство стыда – вот, подвел человека, хоть и не нарочно… А потом ввели новую форму. Кителя с отложными бортами, и пришитыми погонами, летние рубашки в напуск и галстуки. Помню, что были тогда какие-то проблемы с пуговицами. По форме пуговицы на рубашках должны были быть защитного цвета, а их почему-то не было. Похоже, что офицерам выдавали материю на рубашки, они шили их в ателье, а вот пуговицы не выдавали. Помню, как кто-то доставал-привозил пластиковые, серовато-зеленые, но у многих пуговиц не было, и тогда брали привычные латунные и окунали их в зеленую краску. Кстати, и в сталинской форме была рубашка. Только она заправлялась в брюки и носилась под китель. И пошита была по лекалам тех времЯн – манжеты были двойные, на запонках, а воротнички пристегивались – тоже особыми запонками, вортничков полагалось к рубашке несколько и менять их надо было каждый день. Модным было носить чуть выше локтя особые резиночки или пружинки, чтобы регулировать длину рукава – он должен был высовываться из рукава кителя ровно на два сантиметра. И еще помню, особые резинки для носков. Тогда не вплетали еще резиновую нить в носки, и чтобы они не спадали, носили особые резинки. Кольцо охватывало ногу под коленом, а от него шла резинка с застежкой, поддерживающая носок. И, надо сказать, был в этом какой-то свой шик. А новая парадная форма была роскошной – темно-синяя, при белой рубашке и черном галстуке, с золотыми веточками на козырьке. Первым ее надел дядя Костя Миляев, он ездил на какой-то конкурс армейской самодеятельности, и для такого случая командир части расстарался, чтоб не ударить в грязь лицом. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 08-09-2010 18:33
	Виген, а как сложилась судьба Лиды Тришечкиной? Помню, училась она в музыкальной школе, кажется, на баяне... И, насколько знаю, долго жила потом в Вапнярке... Цитировать
vigen Группа: Участники Сообщений: 349	Добавлено: 12-09-2010 13:09
	Сколько мне помнится, она не нашла счастья в замужестве, училась в музыкальном училище. Переадресовал этот вопрос Л.Чинской и её старшей сестре Нине и В. Кичигину. Пока они "чукчи-читатели", а хотелось, чтоб были писатели. Это же касается и других "чукчей", хватит узнавать знакомые буквы, после Вас этого НИКТО не вспомнит и не напишет,- лентяи! Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 13-10-2010 23:22
	Сегодня, 13 октября 2010 г. в 17:20, в г. Днепропетровске, умерла моя мама, Лидия Тихоновна Трубицына. Ушел еще один человек, знавший нашу в/ч 64369 с самого начала, с 1949 года. Она была врачом, работала в нашем лазарете. Вечная память. Цитировать
2131089 Группа: Участники Сообщений: 9	Добавлено: 14-10-2010 15:25
	Какое поколение уходит! Не просто победителей, а преодолевших самые страшные невзгоды. Вроде совсем незнакомый мне человек умер, а почему-то зацепило... Будем жить,помнить и благодарить их за тихий подвиг длиною в жизнь. Цитировать
vigen Группа: Участники Сообщений: 349	Добавлено: 14-10-2010 23:39
	Примите и мои соболезнования. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 15-10-2010 23:41
	Спасибо.Разбирал вчера фотографии - у новых домов тетя Зина Говейлер с Сашкой в пионерской форме и маленькой Олечкой. У тети Зины была самая маленькая ножка в городке - 33-й размер, даже на фото видно. И еще фото - Говейлеры у нас в Днепропетровске... Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 29-11-2010 14:36
	Заметка о нашем клубе http://kprf.ru/army/85102.html Цитировать
RADA Группа: Участники Сообщений: 11	Добавлено: 27-12-2010 14:54
	Александр! Приношу Вам свои соболезнования по поводу смерти Вашей матушки. Моей мамочке тоже уже 82 года и душа замирает, когда об этом думаешь. Вы так хорошо описали клуб в нашей части в своей статье! Просто все так живо сразу вспомнилось. Вы правы: в то время, и в той нашей жизни, наш клуб был центром нашей маленькой вселенной. Я помню, с каким благоговением переступала порог клуба, шла по длинному коридору, где за каждой дверью было столько интересного. С клубом связаны воспоминания о детских утренниках, позже в фойе проходили молодежные « вечера» с танцами, когда уже играл инструментальный ансамбль (опять же играли солдаты-срочники). В этом же фойе проходили и выпускные вечера, и наш выпускной вечер тоже, в 1968 г. На каждый праздник устраивались «вечера» и для взрослых: играла музыка, работал буфет. Сначала торжественная часть: доклад командира части или его зама и после доклада читка праздничного приказа о поощрениях. Все офицеры в ожидании приказа слегка нервничают. А их жены с интересом посматривают на своих подруг. Все очень нарядные (по возможностям того времени). Моя мама вспоминает, что многие жены офицеров следили за модой, и на этих «вечерах» частенько проходили неофициальные и тем более интригующие «дефиле». Многие пары очень красиво танцевали, были свои «профессионалы» этого дела. Поскольку общество было закрытое и все были как на ладони, это сдерживало от неблаговидных поступков, хотя обходилось не без страстей, жизнь все-таки. После всего женское общество еще долго обсуждало всех и вся и начинало готовить очередные наряды к следующему «вечеру». На этих «вечерах» царила атмосфера благородного офицерского сообщества уважаемых и достойных людей. После дембеля , когда мои родители уже жили в Великих Луках, отец работал начальником очистных сооружений радиозавода(который тогда работал на оборонку, а потом мучительно и долго умирал в ельцинскую эпоху»). Там тоже руководство завода иногда устраивало, как теперь говорят, «корпоративы». Но сравнение, конечно, не в пользу гражданской жизни, и мои родители частенько с ностальгией вспоминали именно клуб. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 28-12-2010 11:03
	НОВЫЙ ГОД Новый год – праздник семейный. Но городок был маленький, все жили, как одна большая семья, поэтому не припомню, чтобы Новый год встречали только с родителями – всегда приходили соседи, или наоборот, родители шли к соседям. Но елки наряжались в каждой квартире. Помню игрушки с нашей елки. Бусы, собранные из стеклянных, зеркальных изнутри тонких стеклянных трубочек и сдвоенных-строенных маленьких стеклянных шариков какого-то красно-фиолетового, химического цвета. Гирлянды разноцветных флажков с картинками из толстой бумаги. Разноцветные свечечки в специальных зажимах, чтобы крепить на ветках. Шары и «прожекторы» – шары с вдавленным сбоку конусом-рефлектором. Такие «прожекторы» вешали около свечек, и рефлекторы отбрасывали пятна света на стены комнаты. Были полуобъемные фигурки из серебряного тисненого картона, оттененные красным или зеленым набрызгом – петушки, снегири, коровки, рыбы. Особенно запомнились старинные игрушки – сделанный из какой-то мягкой ткани с люрексом синий попугай, сидящий в обмотанном золотой нитью кольце и грибок из папье-маше. – Это какаду, – поясняла мама – видишь, у него хохолок на голове. И расправляла своими тонкими пальчиками этот красный хохолок. А попугай смотрел своими стеклянными глазками и, казалось, жмурился от удовольствия. Грибок был в красной шляпке, под ножкой был белый в черный горошек воротничок, а на ножке нарисована улыбающаяся тонкой европейской улыбкой физиономия. Почему-то очень не любил хлопушки. Не те, настоящие, которые стреляют конфетти, а елочные, из блестящей бумаги, похожие на большие конфеты, которые подвешивались, как украшение. Они назывались хлопушками, но не хлопали, а просто бесполезно висели – может быть, это и вызывало раздражение. Обязательным украшением были самодельные игрушки – из бумаги, из орехов, из яичной скорлупы. В каждом предновогоднем номере детской газеты или журнала печатались такие игрушки-самоделки, и родители помогали детишкам мастерить их. В яйце надо было осторожно проделать две дырочки, выдуть в чашку содержимое, а хрупкую скорлупку высушить. Потом, например, склеить бумажный колпачок, воротник, нарисовать физиономию – и получалась голова клоуна. Или приклеить хвост и плавники из разноцветной бумаги, нарисовать глаза и жабры – получалась рыбка. И чего только не придумывали художники из детских изданий, а уж у детишек фантазия работала еще лучше – чего мы только не придумывали! И вертолеты, и свинки, и птички – сейчас уж и не вспомнишь. Но главный детский праздник – ёлка в клубе. Большая, почти до потолка, с электрогирляндой, которая вспыхивала, когда детишки кричали хором «Ну-ка, ёлочка, зажгись!», с самыми красивыми игрушками. С Дедом Морозом и Снегурочкой, с веселыми краснощекими клоунами, с хороводами, играми и конкурсами. Обязательным был конкурс «Срежь приз». С веревки, протянутой в зале, на ниточках свисали пакетики с призами. Детишку ставили в нескольких шагах от веревки, давали в руки ножницы, завязывали глаза, потом несколько раз поворачивали кругом – надо было пройти с завязанными глазами вперед, щелкнуть широко раскрытыми ножницами, и, если везло, отрезать приз. Вот когда и пригождался мне мой длинный нос! Плотно завязать глаза не удавалось, я всегда мог подсматривать – и срезать без ошибки. Помню, срезал однажды коробочку с духами «Магнолия», которые подарил, как трофей, маме. В зале сыпался дождь конфетти, вились ленты серпантина, горели бенгальские огни – весело было! Чтобы пошутить, обратить на себя внимание, можно было обсыпать кого-то конфетти, бросить рулончик серпантина, а можно было бросить «снежок». «Снежки» делались из скомканной бумаги, обкладывались слоем ваты и разноцветной фольгой, и обматывались нитками. К «снежку» крепилась длинная тонкая резиночка с петлей на конце. Петля надевалась на палец, брошенный «снежок» отскакивал и возвращался в руку. Но ведь праздник надо готовить – поэтому задолго до Нового года ребятишки, те, кто постарше, усаживались за работу. Почему-то чаще всего собирались у девочки по имени Сталина (ударение на «и»). За окном тихо падал снег, а мы, вооружившись ножницами, складывали папиросную бумагу и вырезали из нее снежинки. Кто сейчас знает, что такое папиросная бумага? Тонкие полупрозрачные листы в то время действительно использовались для папирос, но чаще на них печатали копии текстов на пишущей машинке. В машинку закладывалась пачка бумаги: сначала – основной лист, затем копирка (важно было не перепутать черную красящую и серо-белесую обратную сторону), затем лист папиросной бумаги, затем снова копирка, бумага, копирка, бумага. Молоточек пишущей машинки через красящую ленту набивал букву на первом листе – а на папиросной бумаге появлялись отпечатки от копирки. Самое интересное было разбирать такой пакет – на каждой копирке появлялся тест в обратном изображении, белые буквы на черной копирке. Поэтому копирки при печати секретных документов учитывались, как и каждый экземпляр документа, и я помню, как переживала мама Ленки Вдовиной, у которой потерялась какая-то копирка. Впрочем, копирку использовали не раз, текст накладывался на текст, копирка бледнела, переставала копировать, и тогда ее выбрасывали. Каждый старался вырезать снежинку покрасивее, но мы уже четко знали, что у снежинки всегда шесть лучиков, поэтому складывать бумагу можно только одним способом. Снежинки вырезали сотнями, потом их нанизывали на нитки, чередуя с комочками ваты, и нитки свешивались с потолка клуба – «снегопад»! Карнавальных костюмов не помню, девочкам мамы шили какие-то костюмы, типа «ночь» или «снежинка», а вот мальчишек в костюмах не помню. Зато в ходу были маски и полумаски. Маски были покупные, из папье-маше, но лучше были самодельные. Тогда продавались большие папки, в которых были напечатанные на толстой бумаге маски и детали костюма. Их надо было вырезать, склеить, и получался ушастый заяц или забавный медвежонок, хитрая лисичка-сестричка ли смешной клоун. Перед Новым годом мамы занимались готовкой. Для взрослых – бессмертные холодец и винегрет, салат оливье еще не вошел в быт. Для детей – печенье и торты, самым популярным был «наполеон». А отцы отправлялись на машине в ближайшие культурные центры типа Вапнярки или Тульчина отовариваться. Закупали много – на всех. Помню раскрасневшегося с мороза отца, складывающего покупки в нашей комнате – он привез ящик мандарин, пару ящиков яблок – темно-красные яблоки лежали в стружках, каждое обернуто в синюю «сахарную» бумагу. А купленная там же новая выварка (кто знает сейчас, что такое выварка?) была до верха заполнена гранатами (фруктами, а не оружием :-)). Помню вино к новогоднему столу – «Советское шампанское» с белой этикеткой с золотой звездочкой и витиеватой надписью, и какие-то зарубежные сухие вина. Длинные бутылки этих вин были окутаны мягкой цветной бумагой и помещены в ивовые плетушки, а пробки были под капсюлями из свинцовой фольги. На столе кучей лежали пакетики с конфетти, пачки бенгальских огней, упакованный столбиками разноцветный серпантин, пучки ракет. Ракеты были похожи на колоски с разноцветными стеблями – маленькая картонная трубочка крепилась на длинной тонкой лучинке – ее цвет соответствовал цвету ракетного огня. Отец запускал ракеты с руки – брал ракету за кончик лучинки, поджигал фитилек, ждал, когда ударит струя искрящегося огня из сопла и разжимал пальцы. А я боялся обжечься и отпускал ракету слишком рано – она падала на землю и начинала носиться по снегу, как огненная змея. Поэтому отец научил запускать ракету из бутылки – лучинка вставлялась в горлышко, наклонялась в нужную сторону – оставалось только поджечь фитилек и ракета взлетала сама. И самое неожиданное новогоднее воспоминание – это стоящее на табуретке в кухне алюминиевое, самодельное, послевоенное корыто. А в корыте – горой! – свежие опята. Тот Новый год выдался очень теплым, шли дожди, и в лесу полезли опята – хот косой коси, как говорили взрослые. Вот и набрали кучу опят к новогоднему столу. С праздником, вапнярцы! С Новым годом! И пусть Новый год станет годом новых встреч! Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 28-12-2010 11:05
	Спасибо, Рада. Всего самого хорошего в Новом году! Цитировать
vigen Группа: Участники Сообщений: 349	Добавлено: 29-12-2010 13:44
	Трогательные, идиллические воспоминания о детских праздниках, главным из которых, конечно же, был Новый год, а людей на западе - Рождество, даже, если детство совпало с периодами великих потрясений - настолько удивительная, жизнеутверждающая черта. Многие считают самой вкусной кухней в мире - мамину и, особенно, на эти праздники. Я, к примеру, обожаю черствеющий сыр и встречаю полнейшее непонимание друзей. Лишь став зрелым профессионалом понял, что корни уходят, как ни странно, в Новый год. Просто детей старались уложить вскоре после 12-ти и вставали мы много раньше взрослых, которые успели убрать со стола лишь самое скоропортящееся. И утром 1-го, приученные к режиму(пока ещё!), мы вынуждены были добывать себе пищу самостоятельно. Так вот, эти вогнутые, слегка "вспотевшие" ломтики всю жизнь вызывают у меня особое восхищение, вплоть до того, что готов есть корочку сырной головки вместе с остатками парафина. С клубом же у меня, в первую очередь, связаны аппаратная,(писал об этом) и читальным залом библиотеки с милейшей, добрейшей (и проч.) женой м-ра Шилова, кажется её звали Евгения. Касательно танцев, как их тогда называли, в основном сохранились хулиганские воспоминания - первые опыты с алкоголем, порою и драки, но наибольшее умиление вызывают тогдашние гонения на джаз, рок и, соответственно, твист и шейк. Тут недавно снова встретил А.Т.Волисову, бывшую в ту пору завучем по воспитательной работе и парторгом школы. Уйдя в ретральгию, она проронила фразу:-"А какие вечера я устраивала!" Мгновенно явственно всплыли картинки - как в плотном, часто двойном-тройном кольце неуклюже, но горячо танцевала какая-нибудь пара, а в отношении попавших под "шмон" солдатиков и школьников делались "оргвыводы". Вербально ей я этого не выразил, но вряд ли от женской интуиции что-то ускользнуло. Радачка, солнышко, ты была "правильной" девочкой и правы были твои родители - ведь "нам мальчишкам не рожать..." PS. Не пойму, почему до сих пор ты не опубликуешь свой "Случай на проходной"? Ведь именно такой ты всем нам запомнилась! Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 30-12-2010 09:23
	Виген, это просто Ваши друзья разбираются в сыре, как иной в апельсинах. У меня аналогичных воспоминаний нет, но сыр люблю именно такой. Не всем, знаете ли, дается столь тонкий вкус, как нам, истинным гурмэ. "Царство вкуса имеет своих слепых и глухих" - говорил великий Брийа-Саварен! (последний абзац читать расслабленно-снисходительным тоном) Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 30-12-2010 09:44
	Рада, вечера в фойе - это уже без меня. Фойе мне памятно другим. Помню как там проводились показательные соревнования по штыковому бою. Было два типа соревнований - на карабинах с эластичным штыком и на макетах винтовок. Карабины были настоящие,но без затворов и других деталей. К ним крепились плоские штыки из тонкой гибкой стали с колечком вместо острия. Дрались на карабинах в фехтовальных костюмах и масках. А макеты винтовок делали из дерева, на конце был шарик, туго набитый тряпьем, вроде маленькой боксерской перчатки. Солдаты дрались с обычной форме, но с такой душой, что винтовки в щепки разлетались - мы потом собирали обломки и перестрагивали под свой пацанский размер. А еще запомнилось, как в фойе стоял гроб - застрелился офицер по фамилии Емельянов. Жену его не помню, а сына Толика - бледного мальчика с волосами и глазами необычного и красивого коричневатого цвета помню хорошо. А что это за случай на проходной, Рада? Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 31-01-2011 13:37
	Из моих старых статей, когда еще не было контактов с вапнярцами: ВКУС К ВЛАСТИ «…Нас вырастил Сталин, на верность народу, На труд и на подвиг он нас вдохновил!» (Гимн Советского Союза) Я учился в маленькой школе военного городка. Городок еще не залечил раны войны, еще не были разобраны развалины взорванных домов, еще не была отремонтирована расколотая бомбой танцплощадка, еще не затянулись окопы и воронки. Вся земля засеяна была посевом войны – нашими и немецкими патронами, минами и снарядами, исковерканным и целым оружием, сожженный «Тигр» визжал ржавыми люками возле Нового стрельбища… А в школе следы войны были иными. Мы, послевоенная поросль, учились в младших классах, серьезные почти взрослые ребята, родившиеся до войны, учились в старших, а вот средних классов как бы и не было – война не дала родится этому поколению. Вот этих, старших ребят, я и запомнил. Они были совсем другими, не такими, как мы. На станции метро «Орехово» сейчас постоянно тусуется какая-то странная молодежь студенческого и старшешкольного возраста. Они одеваются в какие-то диковинные плащи, на поясах деревянные мечи, в руках – деревянные щиты. Понятно, что идет какая-то ролевая игра, они изображают каких-то литературных персонажей, что-то разыгрывают. Совершенно аналогичная игра шла и тогда, в маленьком военном городке Прикарпатского военного округа, от которого до ближайшей железнодорожной станции километров пять с гаком. Но те мечи и те щиты, которые делали тогдашние ребята, куда больше походили на настоящие. И театрализованные поединки, которые они устраивали, захватывали дух. И мечи, и щиты были разных форм, у кого-то в восточном, татарском стиле, у кого-то в русском – тоже у каждого была своя роль. И была тогда мода – носить на поясе финку. Не помню сейчас, настоящие это были ножи или деревянные, но очень хорошо помню самодельные ножны, фасонисто и аккуратно сделанные из картона, из кожи, из дерева. Наверное, все же настоящие – кто там обращал внимание на финку, когда почти в каждом сарае лежал настоящий немецкий штык – удобный инструмент, чтобы наколоть щепы для растопки. Вот это мастерство, рукодельность, и были для нас предметом зависти и подражания. Простые вещи – свисток, вырезанный из дерева или выгнутый из металлической окантовочной ленты; рогатка, вырезанная из толстой авиационной фанеры, с красной авиационной резиной и даже каким-то прицелом (из них стреляли не камешками, а шпонками, поражающими элементами итальянских противопехотных мин, мы снимали мины и разбивали их цементные корпуса, густо нашпигованные этими шпонками); тросточка, украшенная орнаментом – делались как-то очень добротно, добросовестно, по-взрослому. Ребята читали, передавая из рук в руки, интересные книжки – про устройство паровозов (до сих пор помню картинку «паровоза будущего» - обтекаемого, с зализанными самолетными формами, с трубой, напоминающей сопло реактивного самолета), про корабли. После этой книжки началось повальное увлечение морскими моделями – старшие мастерили кораблики, грубоватые, но отважно пересекающие под парусами самую большую лужу. Помню книжку по математике, которая так же ходила по рукам. Я мало что тогда понял, но запомнил, что мальчик попадает в страну чисел, его сопровождает какая-то Розалинда или Розамунда – математическая величина, почему-то с длинным языком, которая все время повторяет ему «не выводите меня из себя!». А когда он выполняет по неосторожности какое-то математическое действие, она «выходит из себя», выворачивается наизнанку, как резиновая кукла. После этой книжки началось повальное увлечение математикой, мальчишки придумывали и задавали друг другу сложные задачки. Но, может быть, главной чертой старших, поколения, выращенного Сталиным, была не серьезность и умение работать, доводить дело до конца, а был вкус к власти, умение организоваться, какая-то внутренняя дисциплина, умение командовать и подчиняться. Это была не власть над нами, малышами – к нам было отношение снисходительно-заботливое, нам отдавали самодельные игрушки – те же кораблики, водяные и ветряные мельнички, свистки. У старших были свои «команды» (ну, «Тимур и его команда»), в которых были командиры и рядовые, своя иерархия и дисциплина. Командиров уважали – и не за кулаки – в городке я не помню ни одной серьезной драки между ребятами, а именно за умение организовать, дать идею, добиться ее исполнения. У меня сохранилась фотография 1956 года, сделанная в гостях у Витьки Антипина, десятиклассника. Я, третьеклассник, сижу на стуле, на физиономии гордость от того, что рядом, дружески положив мне на плечо руку сидит этот самый Витька. А он уже умеет отлично фотографировать – снимок сделан его ФЭДом в автоматическом режиме – и даже делать цветные снимки. Повторю – 1956 год, маленький военный городок, а ведь цветное фото освоили тогда еще далеко не все фотоателье. Можно, конечно, считать, что это традиционное отношение мальчишек к старшим товарищам. Но я вырос, сам стал старшеклассником – и понял, что и я, и мои сверстники, выросшие при клоуне Хрущеве, были совсем иными. Воспитывают не книжки, не лекции, не поучения – воспитывает атмосфера в семье, в школе, в стране. И атмосфера сталинских времен, атмосфера уважения к главе Державы, атмосфера порядка, строгости и ответственности, была совсем иной, чем при Хрущеве. Мог ли я уважать этого лысого толстяка, если с детства слышал анекдоты о его глупости и хамоватости, если в старших классах спорил с учительницей обществоведения, доказывая, что построение «коммунизЬма а’ля Хрущев» (Хрущев именно так и произносил: «коммунизЬм») - затея идиотская? И не я один – все поколение росло в этой атмосфере. А каков поп – таков и приход, для нашей страны пословицы точнее нет. И вот эту разницу между поколениями, между «сталинцами» и «хрущевцами» я чувствовал всю жизнь. В старшем поколении был вкус к власти и ответственности – в нашем не было. В старшем поколении было уважение к работе руководителя – у нас не было. Потому что при Сталине руководящее кресло было не мягким вместилищем начальственного седалища, как при Хрущеве, а жестким и неудобным сидением. И, бывало, с этого сидения отправлялись на другое сидение – на Колыму. За глупость, за неумение работать, за срыв дела, которым взялся руководить. А при Хрущеве за то же самое «перебрасывали» в другое руководящее кресло. Ответственность исчезла – и исчезло уважение к руководству. И это было понятно и очевидно всем – с детских лет. И поэтому утерян был вкус к власти, и поэтому любого, кто претендовал на руководящий пост – начиная со звеньевого в пионерском отряде – подозревали в карьеризме, желании устроиться в теплом кресле. Эта разница между сталинским и хрущевским поколениями была видна всю жизнь. Люди, которые были на несколько лет старше меня – были другими. Вспоминаю одного из них, из того, сталинского поколения. Лошаков Вячеслав Николаевич. Что называется – «простой советский супермен», с такой же простой советской биографией. В институте – комсомольский лидер, причем лидер не той, хрущевской, а сталинской закваски, умеющий и руководить и отвечать за дело. Организатор стройотрядов, и не только организатор, но и мастер, вкалывал сам наравне с другими. Спортсмен – самбист, яхтсмен, горнолыжник (в СССР «элитные» виды спорта были доступны всем). Аспирантура, диссертация – в тридцать с небольшим становится доктором технических наук. И не «просто так» - занимается самой «продвинутой» наукой, автоматизацией проектирования, учит ЭВМ создавать новые ЭВМ. Когда в НИИ возникла критическая ситуация, когда отдел, в котором был бестолковый руководитель, сорвал разработку испытательного программного обеспечения для спутника, он возглавил комплексную бригаду и отправился в командировку, чтобы за два месяца сделать то, над чем работали два года. Умный, жесткий, волевой, со вкусом к власти, он собрал лучших молодых программистов предприятия (горжусь, что и я оказался в их числе), и организовал работу. И работа была сделана. Работали в две-три смены, круглосуточно, не считаясь со временем. А он – работал больше всех. Я помню случай, когда он ДВОЕ С ПОЛОВИНОЙ СУТОК, двое с половиной суток, по часам! – работал за пультом наладки бортовой машины. А работа за пультом – это набирать команды тумблерами «единица-ноль», это держать в памяти все устройство машины и прохождение команд в тактовом и пошаговом режиме, это мгновенно переводить двоичные числа в восьмеричные и обратно, да еще в двух форматах, данных и команд, это представлять все написанные программы и их взаимодействие – и так двое с половиной суток, без сна и отдыха! Можно ли было при таком командире работать плохо? Нет, вся бригада работала хорошо, никто в грязь лицом не ударил. Но никто и не мог бы быть таким мотором, командиром и комиссаром. Мы, конечно, уважали его, но и немного фрондировали, ныли, что перерабатываем, и вообще… (хотя не было случая невыполнения задания). Ну, вот считалось у нас, «хрущевцев» это хорошим тоном – фронда по отношению к начальству. А он этого не понимал. Командование, управление, имеет свою поэзию и романтику, свое мастерство и свое искусство. Это не лидерство – лидерство держится на авторитете, харизме, добровольном подчинении, но это совсем не то. Я и сам был лидером и в институте, и на работе, но поста руководителя старался избегать до последней крайности. Лидер только хвалит – руководитель должен и наказывать. Да и ответственность у лидера и у начальника совершенно разная. Хорошему руководителю подчиняешься с радостью, и даже готов терпеть его вспышки и несправедливость – вот таким руководителем, сталинской закваски, был С.П. Королев. Недаром, когда умер Сталин, Королев обратился в ЦК с письмом, предлагая построить для Сталина невиданный, вечный и величественный мавзолей из космического стекла по новейшим технологиям. Блестящая идея – у Королева же был великолепный вкус и артистическая натура, такой памятник Сталину был бы и памятником созданным по его воле космическим технологиям, прорыву к звездам, который готовился по сталинскому заданию в засекреченных НИИ и на ракетных заводах… И если в том, сталинском поколении процент потенциальных руководителей был высок, вкус к власти, к руководству был у многих, то уже в нашем поколении таких было очень мало. И все чаще мне кажется, что именно тогда, когда начало уходить на пенсию то, сталинское поколение, и случилась катастрофа. Управлять стало некому, вкус к власти был потерян. Помню пророческую пьесу советских времен (название не вспомню) – там главную роль играл Ульянов, роль директора огромного завода. Директор куда-то уезжает, а его замы, каждый из которых неплохой мужик, не могут наладить работу. Завод вот-вот остановится. И вот появляется директор – Ульянов сыграл его каким-то несимпатичным, неприятным, с перекошенным лицом, неразборчивой речью, шаркающей походкой – этакая довольно злая пародия на старого Брежнева. Но у него есть вкус к власти – он раздает приказы и выговоры, принимает решения и находит оптимум, все замы, и получившие похвалу, и получившие «строгача», начинают вертеться согласованно, как шестерни в коробке передач – и завод входит в ритм. Ну, а когда на место, где вкус к власти нужен особенно, втерся Горби – все пошло наперекосяк. И пришло к тому, к чему пришло… А. Трубицын Цитировать
Alex Группа: Администраторы Сообщений: 158	Добавлено: 31-01-2011 14:16
	Большое спасибо Ивану Григорьевичу Паламарю, работавшему в нашей школе с декабря 1957г. по июнь 1967г., который дополнил информацию к фотографии. Очень жаль, что Евгений Николаевич Мова это уже не увидит. Уточню отчество - Гречко Евгения Филимоновна, учитель украинского языка и литературы. Неделю назад разговаривал (по телефону) с Евгенией Филимоновной, она живет в Вапнярке. Очень хорошо помнит Женю Мову и многих учеников нашей школы. Говорили долго, многое и многих вспоминали. Цитировать
А.К. Трубицын Группа: Участники Сообщений: 239	Добавлено: 10-05-2011 17:29
	А Антон Кириллович (на снимке в центре) был завучем. Однажды во втором классе писали контрольную, я написал быстрее всех и Ева Давыдовна отправила меня гулять, чтобы не отвлекал и не подсказывал. А я начал заглядывать в окна классов на 1 этаже. Тут меня завуч и поймал. И пригласил в учительскую. Я по пути пытался улизнуть в свой класс - да не вышло. Кажется, получил за это запись в дневнике. :-))) Цитировать
Елена	Добавлено: 09-03-2012 21:08
	Здрвствуйте,скажите,а никто не знал Вереина Станислава Семёновича,он служил в Вапнярке примерно 1955-1956 годы или его жену тарасенко Тамару Фёдоровну.,пожалуйста напишите,если что то известно. Vereina1981@rambler.ru Цитировать
Елена	Добавлено: 24-03-2012 20:08
	хочу добавить,что мой папа Вереин юрий,родился в Вапнярке в 1955г и там прожили они 5-6 лет.его мама Тарасенко Тамара Фёдоровна , работала в военной части секретарём машинистом ,а после работала в ж/д депо, а отец Станислав семёнович служил (офицером).Через какое то время они разошлись и он уехал в москву,больше о нём никто не слышал и не видел,к тому времени когда мы нашли его адрес он уже умер. Вообщем я вас очень прошу, может с кем то он служил, может кто помнит,какой он был человек,может есть хоть фоточка с выпуска? Буду рада любой информации.Зараннее благодарна! Цитировать
Елена	Добавлено: 24-03-2012 20:10
	Единственное,кого помнит папа это его друг детства Юрий Хренов. Цитировать

Страницы: << Prev 1 2 3 4 5  ...... 14774 14775 14776 14777 Next>>

Раздел:  --== Все разделы ==-- ------------------------------------------------------------- ОБЩИЙ РАЗДЕЛ ВОСПОМИНАНИЯ ШМАС в/ч 64369 ПОИСК ОБЪЯВЛЕНИЯ ВАПНЯРКА / ВОСПОМИНАНИЯ / Большая Вапнярка